Как часто мы не верим в то, с чем до сих пор не сводила судьба. В то, что не довелось пощупать, осмотреть и досконально изучить под микроскопом. В то, что кажется выдумкой, пустыми суевериями.

А потом это неведомое, нерассмотренное и нетронутое догоняет тебя, заглядывает через плечо, обдает щеку холодным дыханием. Ты оборачиваешься, перед глазами темнеет от страха, сознание – взращенное в садах нанотехнологий и Интернета – позорно уползает в темноту, словно улитка в свой домик.

Бегут мгновения. И то, что секунду назад казалось ожившим кошмаром, становится частью тебя. Далеко не самой плохой, даже наоборот. Ты осознаешь, что просто начинаешь быть чем-то иным, не человеком, и что в этом есть свои неоспоримые преимущества.

Все это действительно так. Я могу подтвердить, потому что сама являюсь созданием, чуть большим, чем просто человек. Я – ведьма. И, смею вас заверить, я далеко не единственная в своем роде.

Эрик

Колдовство было его третьим «я».

К слову, второе «я» звалось Эриком, а первое, истинное, пряталось в глубинах прошлого, о котором временами хотелось навсегда забыть.

И оттого, что колдовство бежало по венам вместе с кровью, он без опаски распахнул дверь в квартиру, где остро пахло смертью.

…Два часа назад.

Мир съежился до размеров столовой. Джейн испекла булочки с корицей и цукатами. В центре стола, на яркой скатерти с подсолнухами, стоял оранжевый керамический чайник – горячий, полный кипятка. Джейн любила добавлять в чай мяту, мелиссу и лепестки роз, и запахи эти вились над столом вместе с прозрачными завитками пара, вступая в негласное соревнование с ароматом свежей выпечки.

И, конечно же, она сидела там. С усталым, но довольным видом, положив локти на стол. Медные локоны были собраны в тугую косу, которая змеей пламенела на фоне черного свитера, спускаясь чуть ниже лопаток. А в широко распахнутых глазах двадцатилетней женщины плескался один-единственный вопрос. Вопрос, который Джейн носила в себе вот уже сколько лет.

Почему?

Иногда Эрику казалось, что она заключила сделку с домом. Когда Джейн уезжала – ненадолго, проверить, как идет бизнес в Европе – дом пустел, становился угрюмым и неприветливым. И это невзирая на постоянное присутствие Бернарда. Тогда Эрик старался проводить большую часть времени на работе, а домой наведывался только для того, чтобы добрести до подушки и проспать до рассвета. Но стоило Джейн вернуться, как огромный особняк расцветал. В комнатах становилось светлее, носились в свете ламп золотистые пылинки, пахло апельсинами, розами и мятой, а еще – духами Джейн, совсем чуть-чуть. Дом радовался ее возвращению… Как будто назло собственному хозяину.

– Ты все-таки хочешь туда пойти? – тускло поинтересовалась она, положив упрямый подбородок на сцепленные пальцы рук.

Он не торопился отвечать. Молча взял белую фарфоровую чашку, из которой, по слухам, пил детоубийца Ричард Третий, сосредоточенно налил мятного чая.

– Это необходимо, Джейн.

Последовала просьба.

– Не ходи туда один.

– Ты за меня боишься? Или за себя? Ведь могу помереть раньше времени, – огрызнулся Эрик.

И тут же пожалел об этих невольно вырвавшихся злых и глупых словах. Свет в зеленых глазах Джейн погас, она обхватила себя руками за плечи, как будто в столовой гулял сквозняк.

– Не нужно так… со мной.

– Прости. Я не в себе. Вернее, правильно сказать – вне себя. Жду не дождусь, когда наконец будет позволено извести вольных до одного. Одни беды от этих самонадеянных выскочек.

– Не вижу особых бед, – Джейн упрямо оттопырила нижнюю губу, – их вина для тебя заключается в том, что они не торопятся покупать лицензию. Так?

Он медленно отставил чашку – чтобы, упаси господи, не пострадало историческое наследие – и попытался спокойно объяснить:

– Их вина, Дженнет, заключается в том, что из-за дурацких опытов умирают люди. В том, что из-за их необузданных желаний уже не один простой смертный отправился на небеса. Та, к кому я сегодня собираюсь наведаться, готовит вообще нечто экстраординарное – и лучше бы у нее ничего не вышло…

– Ты так заботишься о простых людях, – насмешливо произнесла Джейн.

– Мне плевать на них, Дженнет. Но я люблю порядок, не больше и не меньше.

– Пожалуйста, не ходи туда один, – снова попросила она, хлопая длинными коричневыми ресницами. Ее губы сделались совсем белыми и бескровными от волнения.

– Сегодня моя ночь, мое дежурство. Ничего не поделаешь. Я бы предложил тебе прогуляться, но знаю, что с тебя толку будет мало – особенно там, куда я отправляюсь.

– Тогда не забудь подготовиться перед тем, как пойдешь… – беззвучно выдохнула Джейн.

Она поднялась из-за стола, текучим, плавным движением, и вышла из столовой, демонстративно цокая каблуками по паркету. Обиделась.

Эрик добрался до бара, налил себе пол стакана водки и залпом выпил. Спирт. Катализатор. Освобождает магию, стряхивает последние оковы с колдовства, кипящего в крови. Мера не обязательная, но желательная, особенно когда не знаешь, что ждет впереди.

…И оттого, что это самое колдовство весело бежало по жилам вместе с кровью, он без опаски распахнул дверь туда, где остро пахло смертью.

В самую обычную малогабаритную квартиру на втором этаже обшарпанной пятиэтажки.

Проклятые вольные. Они, видите ли, отрицают любой авторитет, не желают регистрироваться, презирают само существование лицензий, не думают о том, что надо бы учиться у тех, кто имеет опыт чародейства. И что в итоге? В итоге – оторванные головы, переломанные ребра, куски плоти, разбросанные по полу. Хорошо, если страдает только неумеха-чародей. Но всегда бывает, что первым с жизнью расстается человек невиновный, то есть – жертва.

Предчувствие редко обманывало Эрика. Вернее, не обманывало никогда – но в одном вопросе все-таки не помогало, делая своего хозяина слепо-глухим.

Сейчас же интуиция буквально вопила о том, что последний акт трагедии уже завершился, и осталось только подчистить ментальные формулы и прибраться.

В узком коридоре было темно хоть глаз выколи. Стараясь не касаться стен (ощущение дешевых бумажных обоев на пальцах), перешагнув через брошенные посреди прихожей ботинки (кожзаменитель и синтетический мех), он ступил на истертый коврик. Обострившиеся до предела чувства сделали свет ненужным: плотно закрытая дверь из крашеной фанеры, запах подгоревшей картошки с маленькой кухоньки, шорох тараканьих лапок по плинтусу. Воздух едва не потрескивал от напряжения, и если это остатки – то даже думать неприятно о том, что здесь творилось часом раньше.

Сквозь приоткрытую форточку донесся надрывный вой сирены, Эрик замер – а ну как соседи вызвали милицию? – но затем двинулся дальше. Пусть даже и милицию, черт возьми. Он сумеет объяснить свое присутствие в этой каморке, и алиби тоже имеется.

Дверь, ведущая в зал, была запечатана. Неумело, как будто сумасшедший обмотал дверной косяк разноцветными нитками… кто знает, может, живущая здесь ведьма и не отличалась душевным здравием – иначе никогда не пошла бы на такое.

Эрик еще раз прислушался. За дверью – гробовая тишина, тянет кровавой горечью. Он неспешно, с оттяжкой рубанул по цветным ниткам, они осыпались на пол гаснущими искрами. Затем Эрик широко распахнул дверь, и, оглядев представшую перед ним картину, выругался.

Все здесь красноречиво указывало на только что проведенный ритуал вызова потусторонней сущности: нарисованная мелком пентаграмма, оплывшие алые свечи и два обнаженных женских тела, словно облитые черной глазурью. Ведьма и ее жертва, у одной разорвано горло, у второй чудовищная дыра в левом подреберье.

Он присел на корточки рядом с жертвой (почерневший след ментального тела), осторожно повернул ее лицом к свету. И шевельнулось в глубине памяти то, первое, истинное «я». Убивать, убивать их всех, как бешеных собак! Девушке было не больше шестнадцати, совсем еще ребенок, чем ее только ведьма соблазнила?!! Хотя шестнадцать – это тот безрассудный возраст, когда сам себе кажешься бессмертным…

Перед глазами прыгали мошки. Ярость – безысходная, темная, колкотала ведьмовским зельем и требовала выхода. Было бы можно – уже занялось бы все пламенем. Но не спалить же всю пятиэтажку, а заодно и ее жителей только потому, что здесь объявилась одна самонадеянная дура, причислившая себя к так называемым «вольным»?

Глубокий вдох. Спокойный выдох.

Эрик медленно поднялся, прикидывая в уме, что здесь можно сделать и как замаскировать следы убийства – в этот миг что-то серой тенью мелькнуло на самой границе зрения. Мохнатое, огромное… Демон, черт его побери, который все-таки остался в этом мире. Не иначе как для того, чтобы доесть два еще теплых тела.

Бросок яркого, огненного, энергетического сгустка. Громкое, словно досадливое, тявканье – и огромная туша, со звоном высадив стекло, тяжело шлепнулась на асфальт двумя этажами ниже, чтобы сбежать. А по пути рвать на куски все живое.

Эрик метнулся к окну, но только и успел заметить, как серое нечто, галопируя по асфальтовой дорожке, скрылось в недалекой рощице. Молоденькая ведьма, чей труп лежал в углу, все же преуспела: ухитрилась вызвать из-за границы бытия нечто особенное и весьма могущественное.

Ругаясь в полный голос, Эрик прогрохотал тяжелыми ботинками по темной и сырой лестнице, выкатился в слякотный мартовский вечер. Оставалось только молиться, чтобы монстр никого не встретил. Кто знает, какую силу влила в него жертва? Да еще и ведьма наверняка наделила его своим могуществом – иначе демон уже давно бы вернулся к себе, в свой план бытия…

Хвала судьбе, на улице было пустынно. Фиолетовые сумерки заполняли узкие улочки микрорайона, свежий ветер рвал воротник пальто, путался в рукавах. Эрик добежал до рощицы из десятка хилых деревьев, замедлил шаг. Из этого жалкого подобия сквера за версту несло демоном. Да еще каким!

Так, без паники. Зверь почти пойман. Осталось немного: захватить его в «клещи» и выбросить за пределы этого мира. Мелькнула мысль о том, что демон силен, непомерно силен – учитывая, что ушел после колдовской атаки… Эрик медленно, очень медленно двигался вперед. Где-то близко, в сплетении теней, под гнилым пеньком… Да-да, такая туша – и под пнем уместилась.

– Вот ты где, мой сладкий, – пробормотал Эрик, швыряя в дымчатую тварь еще один сгусток огня.

Из-под вспученных корней взвился столб черного дыма, мгновенно осел в жидкую глину и начал обретать форму гигантской мохнатой груши. Наверху, на маленькой голове прорезались два мерцающих глаза, бесформенный рот, полный трубчатых зубов…

Эрик зажмурился. Трудно рвать ткань мира, даже крошечную дырочку провертеть сложно. Особенно без предварительного ритуала. Сердце зашлось в дикой пляске, перед глазами потемнело, во рту мгновенно собралась горечь, как будто разжевал желчный пузырь. Но бело-розовая мембрана все-таки поддалась, разошлась в стороны, открывая проход – туда, куда лучше и не заглядывать.

– Пошел вон, – процедил Эрик положенные в таких случаях слова, нацеливаясь пальцами в застывшего демона, – ты не от мира сего, убирайся!

Тварь дернулась, как рыба на крючке. Подалась в сторону, как Эрику показалось, к разрыву. Горло сжалось, вверх, к нёбу, покатилась горячая волна – «ну давай, давай! Чего уставился?!!»

И Эрик гаркнул, выплевывая вместе с кровью:

– Пошел вон! Пошел…

Перед глазами, в стремительно сужающемся светлом пятне, мелькнула зубастая серая морда. Демон решил двигаться – но только не в сторону своего дома, а на врага.

«Его должно затянуть», – успел подумать Эрик, падая навзничь под неожиданно мощным ударом.

О себе колдун не беспокоился, и в темноте беспамятства таяло лишь сожаление о том, что не смог, не успел найти…