Серия «Знаменитый тандем Российского детектива»

© Литвинова А. В., Литвинов С. В., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Почтовый голубь мертв

Валентина

Мужчины – слабаки. Все, что могут: сто раз отжаться от пола, защитить от хулиганов. Дарить орхидеи, посвящать поэмы, клясться бросить к твоим ногам весь мир. Но в реальности всю жизнь колотятся за нищенскую зарплату и почитают за счастье раз в год выехать в отпуск на бюджетное Азовское море.

Живописать прекрасное будущее джентльмены всегда готовы. Но едва переходишь к деталям – сразу начинается: нет, слишком большой риск, обидно погубить жизнь и прочая муть.

А я в десять лет на спор прошла над обрывом по обычной доске. На горную реку, что бурлила в тридцати метрах внизу, даже не взглянула.

И сейчас тем более не хочу безопасной и тоскливой офисной жизни с девяти до шести.

Пуля устранит препятствие за долю секунды. Есть десятки ядов, что не оставляют следов и не видны на вскрытии. Придуманы сотни несчастных случаев, которые на самом деле убийства.

Любой миллионер обязательно рисковал. А каждый миллиардер – убивал, только тщательно это скрывает.

Чем я хуже их?

Римма

Мой начальник Павел Синичкин обожает, когда им восхищаются. Добрых слов не жаль, и я рассыпаюсь в комплиментах шефу каждый рабочий день (накануне зарплаты, разумеется, чуть усерднее). А о недостатках молчу. Хотя для себя давно решила: Паша по жизни – скорее доктор Ватсон, чем Шерлок Холмс. И диван в кабинете поставил – якобы для дедуктивных размышлений, однако после обеда на нем частенько дремлет.

А еще он красив, смел и мускулист.

Наше агентство существует давно, но сотрудников до сих пор только двое. Синичкин – владелец, директор и главный. Плюс я – формально секретарша, но на самом деле очень даже компетентный заместитель.

Если кто начнет вам болтать, что между мачо-мужчиной и его красоткой-коллегой женского пола (это я, скромно так, о себе) бывает дружба, – не верьте. Мы с Синичкиным, конечно, не удержались. Съездили вместе за границу, потом попробовали пожить вместе. Но детективной семьи – или даже просто пары — из нас не вышло. Зато мы смогли – после почти года полного разлада – вернуться к чисто деловым отношениям. Ну, почти деловым. Сама не понимаю, что происходит. Я вроде и не люблю, и больше не хочу его – однако пассии босса меня чрезвычайно бесят. Поэтому Синичкин благоразумно, когда мы вместе на работе, с ними даже по телефону не беседует.

Раньше, когда Паша уходил в отпуск, контору мы закрывали. Иногда удавалось у арендодателя скидку выбить – за то, что места на парковке не занимаем, посетители не ходят, пол не топчут.

Но в этом году шеф выдал:

– Римма, на август ничего не планируй.

Я скривилась.

Последний месяц лета, годами наблюдений подмечено, тухлый абсолютно. Только бабульки приходят на предмет поиска беглых котов или прочих домашних питомцев.

А Паша небрежно продолжил:

– Я второго улечу в Ниццу.

– И с кем это ты летишь? – не удержалась я.

– Один, – поспешно заверил Синичкин. – Совсем один. Какую девушку нынче заманишь на скромную яхту? А сьют на круизном лайнере я предложить не могу.

И немедленно сменил тон на бархатный:

– Но не о том речь. Тебе давно пора наконец раскрыть какое-нибудь дело самостоятельно.

Поднялся из фирменного кожаного кресла. Предложил:

– Сядь, попробуй. Очень приятное чувство.

Когда начальник отсутствовал, я регулярно захватывала его кабинет. Паша о сем, разумеется, не ведал. Поэтому пришлось притворяться. Благоговейно обойти стол. Осторожно опуститься на краешек кресла. И жалобным тоном произнести дежурную фразу из своего арсенала:

– Паша! Да я в жизни сама не справлюсь!

Он царственно отмахнулся:

– Римма, брось. В базах данных ты шаришь быстрее меня, со свидетелями работать умеешь. Если вдруг дело стоящее, олигарх миллионный гонорар предложит – прилечу тебе на подмогу. А собачек пропавших искать – дело нехитрое.

Я могла поспорить, при необходимости прослезиться и в любом случае добиться отпуска в августе. Но мне лететь в Ниццу было, увы, не с кем. Да и приятно будет наконец посидеть в начальственном кресле на абсолютно законных основаниях.

Паша весь июль выносил мозг наставлениями, поучениями и предостережениями. Когда шеф наконец отбыл, пару дней я не понимала, скучаю я без него – или наслаждаюсь. Скачала на компьютер кучу новых пасьянсов, забила верхний ящик стола шоколадками и даже в трубку телефона вместо «Детективное агентство, чем я могу вам помочь?» говорила просто «Але». (Синичкин на рабочий телефон все равно не звонил – зачем, если можно абсолютно бесплатно рассылать указания через мессенджер?)

Москву накрыли лень и жара. Делом века (да и просто делом) даже не пахло. Телефон почти всегда молчал. Только рекламные агенты одолевали, а однажды позвонила старушка – потеряла очки. Предложила сумасшедший гонорар – целую тысячу рублей. Но выехать к ней домой, на объект, я не успела. Бабуленция ликующе выкрикнула:

– Так вот ведь они! Прямо перед носом лежат!

И пообещала:

– Я вам теперь всегда звонить буду. Когда их опять потеряю.

– Жду с нетерпением, – отозвалась я безо всякого сарказма.

Бесконечные игральные карты на экране компьютера успели мне надоесть, и я даже стала подумывать, не помыть ли от скуки в офисе окна. Уборка, хотя и входила в стоимость аренды, исполнялась в умирающем НИИ, где мы снимали офис, чрезвычайно халатно.

Уже и шкаф открыла, где висел уродливый синий халат, когда услышала: по коридору нервно цокают каблучки. А дальше дверь в секретарский предбанник распахнулась, и в приемную ворвалась девица.

Восемнадцать от силы. Тощая, встрепанная, причем волосы ярко-красные. Веснушки, лицо лошадиное. Бриджи в индийском стиле, на майке – надпись: «Когда проснусь, тогда и утро». В ноздре колечко, на щиколотке татуировка – японский иероглиф. Настоящий Enfant terrible.

Я в ее годы, хотя и куда красивей была, робела, должностных лиц побаивалась. Но эта уверенно проследовала через приемную. Плюхнулась в гостевое кресло в Пашином, то есть моем, кабинете. Произнесла скептически:

– А вы точно сыщик?

Мне, конечно, до солидного вида далеко, хотя бы потому, что прилагаю все силы, чтобы выглядеть на двадцать пять максимум. Да и оделась, ввиду жары, в пляжные шорты и топик.

Зато в шортах – большой карман. Как я вынула из него мобильник, наклонилась на секунду под стол и быстро сделала фото, гостья даже не заметила. И на то, что в компьютер запрос вбиваю, тоже внимания не обратила.

Я вперила в девушку строгий взгляд и спросила:

– Что вы имеете в виду под желанием?

– В смысле?

– Иероглиф. На вашей правой ноге. Что конкретно вы желаете?

Нахалка слегка смутилась:

– Знаете японский?

– Детектив обязан быть разносторонне развит, – назидательно молвила я.

– Я о своих желаниях кому попало не рассказываю, – буркнула гостья.

Но спеси сразу поубавилось. Протянула через стол потную ладошку, представилась:

– Вика. Можно на «ты».

– Римма. Можно без отчества. Чем могу помочь? – заботливо произнесла я.

Девушка взглянула с сомнением на мои идеально-акриловые, немалой длины ногти и выпалила:

– Жених мой пропал.

Я еле удержалась, чтобы горестно не вздохнуть.

Богатая оперативная практика научила: искать сбежавших песиков в миллион раз легче, чем парней, которые решили кинуть.

А жизненный опыт подсказывал: девиц с красными волосами и колечками в носу бросают довольно часто.

Но не выгонять ведь первого за три дня клиента!

Я смиренно произнесла:

– Расскажи все детально.

– С какого момента?

– С самого начала. Как зовут жениха, чем он занимается, где и когда познакомились.

– Чисто ментовский подход, – укорила Вика. – Тут каждая секунда на счету, а вы с глупостями. Кого волнует, сколько мы знакомы? Главное, что мы помолвлены. А через неделю собирались заявление в ЗАГС подавать.

Стало чуть интереснее.

– И давно вы помолвлены?

– С позавчера. В ресторан ходили. Мишка мне кольцо подарил, – посетительница продемонстрировала тоненькую и, несомненно, дешевую золотую полосочку с крошечным рубином. – А со вчерашнего дня у нас путевка. В дом отдыха, в Кротово, на неделю. Еще весной оплатили.

Я изо всех сил старалась, как учил Синичкин, наблюдать и анализировать. Говор московский, но не слишком рафинированный. Чтением вслух Тургенева и лекторием в Пушкинском музее ребенка, похоже, не терзали. Ногти обгрызены. Однако бриджи пусть похожи на мешок, но от Роберто Кавалли. Родители платят – или сама зарабатывает?

Ладно, по ходу выясним.

Вслух я уточнила:

– То есть еще весной планировали помолвку?

– Ну да. Мишенька обстоятельный, у него все на годы вперед расписано, – с уважением произнесла Вика. И уточнила: – К тому же в доме отдыха скидки большие предлагали. За раннюю предоплату.

– Хорошо. Давай дальше, по существу дела, – кивнула я.

Гостья послушалась.

– Заезд там с двенадцати, езды часа два, так что мы в десять выехали.

– Откуда?

– От Мишки. Он на «Красногвардейской» квартиру снимает. А в половине одиннадцатого мне маман звонит. Говорит, что билет на Монсеррат Кабалье достала. В партер. Бесплатно.

– А кто у тебя мама? – удивилась я.

Посетительница чуть смутилась:

– В общественном питании работает. На руководящей должности. Она такая… типа энерджайзер. Все успевает. То аэробика, то с префектурой воюет насчет лавочек или чтобы деревья во дворе не пилили. В «Активном гражданине» вечно пасется. Вот и получила награду за сознательность – билет в Кремлевский дворец выделили.

– На Монсеррат Кабалье? – переспросила я. – Ничего себе.

– Так она каждый день в этом «гражданине» голосует! И с мэром в личной переписке, – с нескрываемым раздражением произнесла дочь. – В общем, звонит мне безумно радостная и велит все бросать и собираться в Кремль. Я хотела уговорить, чтобы сама пошла, – она в слезы: «Я так старалась, это ведь твоя любимая певица». Ну, Мишка мне шепчет: «Не спорь. Сходи». И мы решили: я останусь в Москве, а он поедет.

– Куда?

Девица посмотрела удивленно:

– Как куда? В дом отдыха. У нас ведь оплачено. Сутки четыре тысячи стоят! Чего пропадать? Я обещала завтра – то есть сегодня – на электричке добраться. Ну и вот… Приехала – а его нету!

По усыпанной веснушками щеке покатилась слезинка.

– Теперь очень подробно. Фактически поминутно, – я приняла вид умудренного жизнью опера. – Во сколько вы приехали?

Девица вдруг испугалась:

– Мы вообще договаривались, что я после перерыва приеду, но я прямо с утра сорвалась. На электричке в девять ноль три.

– Решили проверить? – понимающе улыбнулась я.

– Да вы что! – обиделась Вика. – Я Мишеньке доверяю. Просто он уже вчера вечером мне на звонки перестал отвечать!

– С какого времени?

– Ну, я ему без десяти семь селфи послала. Из Дворца. На фоне Кремля. С шампусиком – он в ответ смайлик. И поцелуй. А позвонила в антракте – телефон выключен. И все. С тех пор я его раз сто набирала. Никакая Кабалье не в радость.

– Именно выключен телефон? – уточнила я. – Гудки не проходят?

– Да, – досадливо отозвалась невеста. – Робот этот мерзкий отвечает. Я концерт все-таки отсидела. Думала – может, он в столовой, или гуляет, или просто связь в Кротово плохая. Но когда домой приехала, реально начала психовать.

– Во сколько вы вернулись?

– В начале двенадцатого. На метро пришлось – таксисты у Кремля бешеных денег ломят, а через приложение я не могла – телефон сдох.

– Вы поехали к Михаилу или к родителям? – уточнила я.

– К родакам. Мне одной на съемной хате как-то некомфортно.

Почему-то смутилась и поспешно продолжила:

– Так вот, дома я аппарат в розетку, снова звонить – опять вне зоны. Тут еще маман. Я ей про то, что Миша пропал, а она: во что Монсеррат одета была? Мы поругались. Я в полицию позвонила – но меня послали. Не родственница, говорят. Будто Мишкины родители из Омска могут заявление подать, что он пропал!

– Но вы им позвонили? – спросила я. – Хотя бы предупредить?

Девица покраснела:

– Хотела. Но маман все под дверью подслушала, ворвалась. Не смей, говорит, людей пугать! Может, он телефон потерял! Я тогда стала машину просить, чтобы прямо сейчас в Кротово, – маман тоже не дает. Шампанским от меня, видите ли, пахнет. И сама везти отказалась.

– Как она относится к вашему жениху?

– Без восторгов, – пожала плечами девица. В раздражении пристукнула ногой: – Но вообще это неважно!

– Хорошо, – покорно кивнула я. – Значит, сегодня вы приехали в дом отдыха. Во сколько? И куда первым делом пошли?

– Приехала… часов в одиннадцать. И сразу на рецепшн, куда еще? Я ж ни корпуса не знала, ни номера. Вообще уже тряслась, что Мишка туда не доехал. В аварию попал, или мало ли. Но там такая нормальная тетка оказалась. Посмотрела по компу: в пятнадцать сорок он зарегистрировался и ключи получил. А я… я ведь понимала, чувствовала: в комнате его нет. Реветь начала. Тогда эта тетенька дала мне салфетку и сама пошла со мной. Отперла дверь. Ну и… – посетительница снова всхлипнула. Уронила на стол голову, начала рыдать.

«Соленая вода для полировки хуже кофе», – заволновалась я.

И строго произнесла:

– Давайте без истерик! Что вы обнаружили?

– Пусто-аа! – трагически ответила Вика.

– А вещи?

– Сумка в прихожей стоит. Одежда на кровать свалена. В ванной ничего. Только полотенце ручное смято.

– Похоже, не ночевал.

– Мы стали выяснять, – убитым голосом произнесла посетительница. – Горничная его на этаже вроде видела. Но еще до ужина. А в столовой он уже не появился.

– Откуда это известно?

– Мишка должен был карточку гостя показать и постоянный столик получить. Но администратор твердо сказала: Михаила Дивина она не рассаживала. И все! Больше никто ничего не знает!

– А видеокамеры там есть?

– Без понятия-а! – горестно взвыла моя клиентка. – Но это такой дом отдыха, старого типа. На КПП – дед с кроссвордом. В заборе дырки, от них тропы в лес. Я так думаю, Мишка пошел перед ужином прогуляться – и что-то с ним случилось.

Я быстренько открыла на мониторе карту. Уточнила:

– Деревня Кротово, которая в Люберецком районе?

– Да.

– Дом отдыха «Дубовая роща»?

– Вы так быстро нашли? – Вика порадовала мое самолюбие уважительным взглядом.

Я продолжала разглядывать карту. Хотя от Москвы не слишком далеко, лес вокруг деревни Кротово раскинулся щедро – километров на десять квадратных. Но если кругом протоптаны тропы, болтаются отдыхающие, можно ли там потеряться? Хотя у нас все можно. Я слышала, как один профессор, и, между прочим, кандидат биологических наук, заблудился на Лосином острове, в двух шагах от Кольцевой. И утонул в болоте.

– Нам надо проехать на место, – решительно заявила я.

– Вы беретесь за мое дело? – просияла гостья. – Ура!

Подскочила, вдруг пошатнулась, чуть не упала.

Я подхватила ее под локоть:

– Вика, ты что?

Вздохнула:

– Всю ночь не спала. А у меня вегетососудистая дистония. Если устаю, башка дико кружится.

Однако уверенно добавила:

– Но я все равно буду вам помогать.

– Конечно, – кивнула я. – Для начала кофе свари. Мне и себе.

Выпроводила Вику в приемную. Сама порылась в Пашиной тревожной сумке. Взяла оттуда огромных размеров камуфляжную форму, бинокль, компас, фонарик, баллончик с перцовым газом и таблетку убойного снотворного.

А резиновые сапоги, если понадобится бродить по лесу, у меня валялись в багажнике.

* * *

Я упрекаю своего шефа в пижонстве, но сама езжу на «Мини Купере».

– Ничего хуже для следственных действий придумать нельзя, – смеется Синичкин.

Да, транспорт мой приметен, не умеет влезать на бордюры и после дождя способен завязнуть на простейшей грунтовке. Но есть и плюсы: в сочетании с новым светло-песочным цветом волос и акриловыми ногтями я уверенно создаю образ дуры-блондинки.

Вика завистливо взглянула на моего красавчика, вздохнула:

– Классная тачка. А мне предки «Ниссан Террано» обещали. И то только на девятнадцать лет, еще почти год ждать.

– Тоже нормально.

– Да ну, – сморщила нос. – Сто пять лошадей, «Оку» не обгонишь. А я хочу экстремальным вождением заняться.

Я в ее годы каталась на старой отцовской «Волге»-пикап^[1], поэтому разговор о скупых родителях поддерживать не стала – вернула его в русло нашего дела.

– А на чем твой Миша ездит?

– На «Мерседесе», – с уважением произнесла девушка. – С-класс.

– И снимает при этом квартиру на «Красногвардейской»?

– Ну, не на Патриках же снимать! За двести штук! Где живешь – того никто не видит. А на чем приехал – партнер по бизнесу сразу приметит, – Вика, похоже, процитировала жениха.

Я вбила в навигатор «Дубовая роща, Люберецкий район» и тронулась. Охранник НИИ, где мы с Пашей снимаем помещение, по имени Васька (тайно в меня влюбленный) открывать выезд с пульта не стал. Выбежал, лично поднял шлагбаум. Вытянулся в струнку, отдал честь. Обычно получал в ответ улыбку и «спасибо», но сегодня я лишь царственно кивнула.

Вика забеспокоилась:

– А вы крутая. Я не разорюсь вам платить?

С прайс-листом Павел Сергеевич обычно обращался вольно. С богатого кота мог содрать несусветно, но с бедняков иногда даже за расходы не требовал. Если у клиента с деньгами туго или мы дело проваливали. Но девушка, которой родители на день рождения обещали машину, особого снисхождения не заслуживала.

– Все зависит от того, где мы найдем Михаила. Минимум пятьдесят тысяч. Скорее всего, больше.

– А если вы его не найдете?

– Тогда три тысячи в день.

Сумма ее явно не испугала, и я поспешно добавила:

– Плюс расходы.

– Ладно. Столько я достану.

«У родителей?» – чуть не брякнула я. Но удержалась.

А Вика горестно выдохнула:

– Маман мне весь мозг вынесла. Уверяет: Мишка просто сбежал. Если узнает, что я в детективное агентство пошла, вообще, наверно, закопает. Но вот вы, профессионал, скажите – какой смысл сбегать настолько сложно?

Я не колебалась:

– Если он должен денег, люди и куда хитрее варианты придумывают.

– Не наш случай. Мишка у меня никогда ничего не брал, – возразила Вика.

– Нос не чеши, – посоветовала я. – Верный признак, что врешь.

Она покраснела. Фыркнула. Вцепилась в подлокотники. Выпалила:

– Ой, ну подумаешь! Пару раз с кредитом я ему помогла, за машину. У него же бизнес, дело нестабильное! То густо, то пусто.

– А чем он занимается?

– Овощами.

– На рынке торгует? – хихикнула я.

– Не смешно, – обиделась Вика. – Оптовые поставки. Картошка из Рязани, гранаты узбекские. В июне черешню из Краснодарского края возили.

– То есть в офис он каждый день не ходит. Как нет у него и самого офиса, – уточнила я.

– А смысл помещение держать? Только на аренду расходы.

Пожалуй, я начинала понимать Викину маму.

Мы остановились на светофоре. Я попросила:

– Можно Мишину фотографию посмотреть?

Думала – сейчас начнет листать в мобильнике галерею, выбирать лучшую. Но девушка вытащила кошелек. Осторожно извлекла из пластикового окошка аккуратный квадратик:

– Вот.

Ничего особенного. Не кривой, не косой – вот и все заслуги.

– Сколько ему?

– Тридцать два.

– Образование есть?

– Да. Технологический институт окончил. В Омске.

Вика вдруг всхлипнула:

– Что вы все выспрашиваете? Вам тоже нужен на него компромат? Всем хочется, чтобы мы расстались, чтобы я Мишу выгнала.

– А ты его так сильно любишь?

Она ответила – очень серьезно:

– До восьмого января – это день, когда мы познакомились, – я умереть хотела. Ничего впереди. Ни цели, ни перспектив. А Мишка… Он меня жить научил. Дышать. Показал, куда стремиться надо!

– И куда ты теперь стремишься? – спросила я.

Вика потупилась:

– Ну… я пою неплохо.

– Музыкалку окончила?

– Нет. Но всегда пела в школьном хоре. В конкурсах разных участвовала, в фестивалях. На Дне города выступала, в доме ветеранов. Прозябала, короче, на уровне социальных проектов. А Миша научил: на телевидение стремиться надо! Продюсера искать! Альбом записывать!

– И получается?

– В «Голос» пока не взяли. Но я теперь уроки эстрадного вокала беру. И в ресторане раз в неделю пою. Тоже полезный опыт, – не без гордости ответила она.

Я хотела попросить что-нибудь исполнить прямо сейчас, в машине, но даже выключить радио не успела. У Вики – голосом Монсеррат Кабалье – запел мобильник.

– Мама, – скривилась она. Нажала на «прием». И с лицом овцы за секунду до забоя произнесла: – Привет.

Громкую связь не включила, но голос у ее собеседницы оказался поставлен ничуть не хуже, чем у дочери-певицы.

– Виктория, папе плохо, – начала с места в карьер родительница. – Я везу его к Виктору Андреичу.

– Ну… хорошо, – вяло отозвалась дочь.

Голос возвысился на добрые полоктавы:

– Папе совсем плохо! Мне пришлось вызывать перевозку!

Вика закатила глаза: