Винное

Если б мог ты понять сейчас,
Тот, кто с крыльями на спине,
Как сквозная легка печаль,
Как не хочет тонуть в вине,
Как злорадствует по ночам
В пустоте четырех углов,
Разливаясь в пустых речах,
Проливается между слов.

Если б мог ты прийти сейчас,
Отворяя портал окон,
Оставляя на мне печать
В доказательство, что не сон.
Что травы молодой сукно,
Как надежды живой лоскут,
Что в бокале моём вино
Не вино, а шипящий брют.

Если б был ты! Помимо снов
И нетрезвого бреда вне,
Ты б не пенил виной вино,
Не искал бы вину в вине,
Не топил бы в вине печаль,
Как ни славно вокруг поют.
Ты б услышал меня сейчас,
А не где-нибудь на краю.

Ты бы в душу и в сердце вплыл,
Заполняя собою дом.
Ты бы враз остудил мой пыл
И от мира закрыл крылом,
И ловил в отраженьях стен
Эхо битого в хлам стекла.
И остался бы насовсем.
Я бы справилась. Приняла.

Приходи ко мне

по долине сонной гуляют лоси.
я воришка – звёзды таскаю с неба,
чтобы ты могла заплести их в косы.
пусть без ярких крошек весь мир ослепнет.
я серпом луны ночи вскрою вены
и сотку ковры из льняного света.
раздвигая мира земного стены,
я с собой тебя позову… ну где ты?

подожду немного, и очень скоро
в этом месте чУдном нас станет двое.
здесь лилово-пьяные пассифлоры
крУжат в дивном танце под плач гобоя.
и дельфины, хлопая плавниками,
над волной взлетают, ныряют в небо.
здесь кусок скалы – драгоценный камень.
мы его возьмём и пойдём по следу,
что тропу отметил в тенистой роще.
там нас встретят эльфы, единороги…

приходи ко мне этой тёмной ночью.
я сияньем звёзд осветил дорогу.

Абсолютная осень – акро

Посвящается Зиме

За окном серо-белый пейзаж навевает скуку,

Исхудали багряные кроны, легли коврами.

Мир стеклянный, облитый дождём, мутноват и хрупок,

Антураж золотистый горит, вьется над кострами.

Давит тяжестью хмурых небес на мосты и крыши,

А под утро хрустящею коркой блестят дороги.

Ветер вихрями пыльными ловко картины пишет

На асфальтных холстах неприглядных, совсем убогих.

Отражается в сердце унынье, и непогода

Присыпает стыдливую голь первым мокрым снегом.

Растекается где-то под свитером юркий холод,

И ничем не согреться душе: ни вином, ни пледом.

Шарф на шею ложится услужливым тёплым змеем,

Лаской горло обхватит и, вроде, немного легче.

Абсолютная осень в мои постучала двери,

И с собой принесла тёплый ужин, стихи и свечи.

Жужжание

Ты листаешь прохожих, их взгляды касаются
кожи.
Эфемерные руки сомкнулись невидимым
кругом.
И, не будучи трусом, себя ворошишь, словно
мусор,
В истеричной надежде найти то, что
чувствовал прежде.
В непрерывном движеньи скулят заржавевшие
звенья,
И на память упрямо ложатся часов
килограммы,
Километры недель и закрытые наглухо двери,
Отпечаток ладони, что гладкое дерево помнит.
Ты же помнишь чуть больше, чуть ярче
и чуточку дольше.
Но и этого мало. Шагами считая кварталы,
Ты опять мимо взглядов, как будто меняя
наряды,
Улыбнёшься… и вспышка – весёлый и бойкий
парнишка,
Руки, длинные пальцы… Немного бы здесь
задержаться.
Но от взглядов прохожих зудит обожжённая
кожа.
И жужжит монотонно тоска опустевшего дома.

Слышишь?

Слышишь, как в старом парке скрипят качели
Ветер их потревожил, ему не спится.
Видишь, как час за часом текут недели?
Вроде бы новый день, но все те же лица.
Знаешь, туман бывает противно липким?
Смог с каждым вздохом мне разъедает глотку.
Чувствуешь, как на сердце рыдает скрипка?
Хочется закурить, опрокинуть сотку.
Веришь, я безнадежно влюбленный в небо.
Мне бы его обнять, только сил не хватит.
Помнишь, каким я в юности был нелепым.
Все, что хотел сказать, лишь писал в тетради.
Ждешь? Нет, уже не ждешь, видно отболело.
Время ушло, сменяют друг друга люди.
Видишь, опять не в срок зацвела омела?
Слышишь, меня здесь нет, и уже не будет.

Время засыпает…

Посвящаяется Намычу

Время засыпает у костра,
В треск поленьев кутаясь устало.
Времени тепла сегодня мало,
Холодом стекает ночь с куста.

Тянется по веткам дым разлук,
Мягкое свечение тревоги
Не спеша ласкает чьи-то ноги,
Избранных очерчивая круг.

Сломанным сучком летит тоска,
Растворяясь в пламенном потоке.
А тебе на ум приходят строки
Про друзей, любимую, кота.

Про раскопки, тайны пирамид,
Крах империй, смерть цивилизаций.
А всего-то хочется прижаться
К той, кто далеко и мирно спит.

Ранить сонной музыкой костра
Мир её полночно тихой спальни
И коснуться копотью и гарью
Белого невинного листа.

Оставляя запах бытия
На молочной теплой нежной коже,
Прочь уйти неузнаным прохожим…
Время засыпает у огня…

Маки

Мой первый транш размером ровно две страницы,

я чту с тобою заключённый договор.

От недобора слов не грех и застрелиться,

не окунаясь в неминуемый позор.

Я спешно в списки соберу остатки мыслей,

вправляя вывих недвижимого крыла.

И за секунду до того, как грянет выстрел,

сгорят печатные терзания дотла.

Немного тайны, что там было – стало прошлым.

Тебе до прошлого теперь и дела нет,

ты почтальона ждать устал с заветной ношей —

за сроком давности неузнанный секрет.

На пыльных чувствах несудьба рисует знаки,

и пустоту пленит миражное лассо.

Где были мы с тобой, теперь пылают маки,

а тишина сменяет шёпот голосов…

Свечи не зажигай…

Пусть за окном чернО
свечи не зажигай.
Я буду плыть во мраке – такой каприз.
Правда, не так давно,
был на душе январь,
снилась пустая, прежде чужая высь.
Только сейчас бы вверх,
лихо грозу седлать
шпоры в бока, поводья сжимать в руках…
Да, будет лишним свет
свечи не трать пока
здесь темнота обманчива и легка.
Взглядом глотаю ночь —
сумрачное кино
там за стеклом сеанс будет до утра.
Я напишу саундтрэк —
скрипка и в ля-минор
пальцами по запястьям, и пульс считать.
Ты мне прочтешь стихи,
классиков я люблю
в голос твой окунусь с головы до пят.
Мягко скользнёт в плей-лист
летный полночный блюз
я прокручу его много раз подряд.
Боже, чего ты ждёшь?
Свечи зажги скорей!
Видишь же, я без света с ума схожу!
Пью без закуски ночь
лью для тебя елей.
Взял бы хоть раз и сделал, как я прошу…

Он курит

Он курит…

в глазах не оттенком, но сутью сталь.

Решение принято – дальше дороги нет.

И то, что казалось незыблемым, как хрусталь

искрящейся крошкой под пеплом от сигарет.

Он выпьет немного. Хотя, кто считал стакан?

Ему не до цифр… не сейчас, коли под откос

всё катится, только, гранёный зажав, рука

дрожит, выдавая отчаянье и невроз.

Кульбитами сердце в груди разгоняет кровь.

Проститься —

что проще?

А проще ли?

Кто бы знал…

Он курит и пальцем сухим потирает бровь,

Он пьёт, потому что устал… от всего устал.

На пыльной столешнице скупо как и в душе.

И стержень чуть треснул, но, черти его дери,

решение есть!

И он принял его уже – уйти.

В никуда.

Остальное – огнём гори…

Разговор с дождем

Поговорю с дождем о прошлом,
В себя вбирая капель звуки.
Он приласкает осторожно
Мои нагие плечи, руки.

Прикрытых век слегка касаясь,
Расскажет о былом и вечном.
Микро салютами взрываясь
В признаниях чистосердечных.

Утонут капли в водной глади,
На смену им придут другие.
Он в откровениях не жаден,
Покорно примет и чужие.

Со мной всегда готов поплакать
И посмеяться звонким боем.
А недовольство свое знаком
Укажет гром над головою.

Поговорю с дождем, и где-то
В душе становится мне легче.
С заходом солнца. До рассвета.
Наш разговор о прошлом, вечном.