Глава вторая
Исчезающая школа

Соня как можно более тщательно причесала свою непослушную шевелюру и принялась перебирать имеющиеся у нее вещи. Девушка так и не узнала, куда они едут, поэтому понятия не имела, что на себя надеть. Впрочем, это было и не важно: выбор все равно был невелик.

Покопавшись в шкафу, Соня выудила единственные целые джинсы и самую нерастянутую из своих футболок. Одевшись, она критически осмотрела себя в зеркале. Серый шарф вступал в жуткий диссонанс с коричневой сумкой через плечо и поношенными зелеными кедами. Модные блогеры наверняка назвали бы такой «лук» полным провалом, но, в конце концов, не на конкурс красоты она собралась!

Проглотив привычный завтрак – половинку грейпфрута и травяной чай, Соня уставилась в окно. Спустя час раздалась знакомая тяжелая поступь. На кухню вошла накрашенная, как индеец перед боем, Карина Ивановна: кислотно-красная помада и салатовый брючный костюм. Тетка какое-то время копалась в холодильнике, а затем швырнула пачку обезжиренного творога на стол.

– А ну-ка открой и разложи по тарелкам, – скомандовала она.

Видимо, сегодня был действительно особый день, раз на завтрак было сразу два блюда.

Еще через полчаса на кухне материализовалась кузина. На ней было воздушное платье цвета морской волны на тоненьких бретельках. Завитые в изумительные локоны волосы излучали лунное мерцание. Дар природы или лак с блестками? Особой разницы не было: рядом с ослепительной кузиной Соня почувствовала себя уличной попрошайкой.

– Ох! Я так волнуюсь! Не знаю, смогу ли проглотить хотя бы кусочек, – вздохнула Марта и грациозно опустилась на стул.

– Тебе нужны силы, доченька. Сегодня важный день, – проговорила Карина Ивановна и чмокнула Марту в щеку.

Кузина в ответ кивнула, но склевала только несколько комочков творога, запивая их глотком чая.

«Она что, питается святым духом?» – подумала Соня, жадно поглощая свой завтрак.

Сколько себя помнила, она всегда любила поесть. Вот только ее здоровый аппетит был в тягость в доме тетки. Здесь девушку никогда не покидало чувство голода, не важно, сколько килограммов диетических продуктов она в себя не впихивала.

– Машина уже подъехала! – взвизгнула Карина Ивановна, выглядывая в окно. – Скорее, не то опоздаем!

– У нас же нет машины! – удивилась Соня и вытянула шею, чтобы увидеть несуществующий транспорт.

Тетка с трудом находила деньги, чтобы оплатить расходы на содержание дома и покупку продуктов, не говоря уже о чрезмерно дорогих нарядах, диетологах и косметологах Марты. С такими громадными долгами о личном автомобиле и речи быть не могло. Тем не менее, у порога их дома стояла не какая-нибудь машина, а роскошный «роллс-ройс».

Соня огляделась по сторонам, ожидая, что откуда-то вот-вот появится местная богачка, однако улица была пуста, не считая древней бабули Тамары, которая дремала в кресле-качалке в соседнем дворе. Неужели этот лимузин предназначался им? В подтверждение ее догадки из машины выскочил круглолицый мужичок в деловом костюме.

– Прошу вас, присаживайтесь! – прошепелявил он, не сводя восхищенного взгляда с Марты.

Кузина впорхнула в салон. За ней, тяжело кряхтя, вползла тетка. Дверь чуть было не захлопнулась прямо перед носом Сони, но водитель вовремя спохватился.

– Простите, я вас не заметил! – сказал он, но по его лицу было видно, что ему ничуть не жаль.

Соня молча забралась в машину. Очевидно, этот день не оправдает и половины ее ожиданий.

Несмотря на утро понедельника, город был пустым. Взрослые спасались от жары под кондиционерами в своих офисах. Дети и студенты сбежали подальше от раскаленного асфальта, пользуясь всеми благами летних каникул. Соня что угодно отдала бы, чтобы оказаться сейчас на канадском побережье, пройтись босиком по галечному пляжу и послушать крики чаек. Но соленый океанский воздух был так же далек от нее, как прошлогодний снег. Тяжело вздохнув, девушка уставилась в окно, пытаясь угадать, куда они едут.

«Роллс-ройс» плавно выкатился на Лаврскую улицу и поплыл мимо парка Великой Отечественной войны. Из окна Соня осмотрела шестидесятиметровый монумент Родины-Матери. Женщина с суровым лицом стояла, вытянувшись в полный рост, держа в поднятых руках меч и щит. Когда Соня впервые увидела этот стальной монумент, ей было всего три года. Но она хорошо помнила, как папа сказал, что каждую ночь, ровно в полночь, Родина-Мать ударяет своим мечом об щит, отпугивая захватчиков. Роману тогда здорово досталось от Ольги. Маленькая Соня наотрез отказывалась ложиться спать до двенадцати, высовываясь в окно своей спальни и не сводя глаз с неподвижного монумента.

Доехав до моста Патона, машина свернула на бульвар Дружбы Народов, а за ним – бульвар Леси Украинки. Проехав Конституционный суд и череду дорогих магазинов, машина нырнула на Шелковичную улицу, уходящую вверх так стремительно, что водитель вдавил до конца педаль газа, чтобы не скатиться. Но, проехав всего несколько метров, «роллс-ройс» остановился. Улицу заполонили невесть откуда хлынувшие автомобили. Большинство из них – дорогие иномарки, но попадались и старенькие, доживающие свой век развалюхи.

Тетка нетерпеливо взглянула на наручные часы.

– У нас оплачено только тридцать минут. Нельзя ли побыстрее?

Водитель только развел руками. От досады Карина Ивановна закусила нижнюю губу.

– Пойдем пешком, – решила она, выпихивая Соню наружу.

Дойдя до маленького пятачка посреди невысоких старинных зданий, они оказались возле высокой кованой ограды с металлической табличкой «Лицей № 77». Тетка глянула на визитку, которую оставил ей Георг, и нырнула в неприметную коричневую дверь.

Соня просто не могла поверить, что таинственный гость пригласил их пройти обучение в обычной частной школе. Это все? Это и есть вся загадка?

Чувствуя накрывающее ее разочарование, размером с цунами, Соня последовала за теткой и Мартой. Как только за ними закрылась калитка, они очутилась в неправдоподобно огромном мощеном дворе, размером в два футбольных поля. Он пестрил ухоженными клумбами с розами и мятой. Ровно посредине распускал радужный хвост большой фонтан. Подойдя ближе, Соня разглядела бронзовую ветку, на которой сидели четыре вороны. Из их широко раскрытых клювов текла вода. Сразу за фонтаном возвышалось старинное здание с широкой лестницей из белого мрамора. Черные колонны опоясывали внешние стены, оставляя немного места длинным узким окнам. Соня догадывалась, что за школой должна быть спортивная площадка или что-то вроде того, потому что четвертая сторона забора находилась на достаточно большом расстоянии от здания.

Возле фонтана стояло множество людей самых различных национальностей. Соня заметила группу женщин в ярких индийских сари, многочисленное и очень громкое семейство испанцев, скромную пару китайцев, несколько индейцев со смолянистыми волосами и орлиными носами, восемь или девять ирландцев в клетчатых юбках и трех огромных африканцев. Это интернациональное сборище щебетало на разных языках, переходя на английский, когда требовалось заговорить с представителями других национальностей.

На секунду задержавшись у фонтана, тетка чуть не прослезилась.

– Тут совсем ничего не изменилось, – восторженно произнесла она. Ее взгляд затуманился от приятных воспоминаний.

Это было странно. Папа несколько раз упоминал о том, что жена его брата родилась и выросла в маленьком городишке в Белоруссии. Могла ли тетка учиться в Киеве? Да еще и в одном из центральных лицеев страны?

– Это было прекрасное время! – дрожащим голосом произнес стоящий рядом мужчина.

Взглянув на него, тетка всплеснула руками и бросилась к нему на шею.

– Гоги! Ты совсем не изменился! А кто тут у тебя?

Низенький лысеющий мужчина с огромным орлиным носом выдвинул вперед похожего на него как две капли воды сына. Лицо у парнишки было зеленого цвета, словно его вот-вот стошнит.

– Знакомьтесь, это Эдуард, – сказал Гоги.

– А это моя девочка, Марта, – улыбнулась Карина Ивановна.

При виде длинноногой красавицы лицо парня позеленело еще больше. Соня предусмотрительно сделала шаг назад.

– Надеюсь, наши дети окажутся в одной команде, – тетка подмигнула Гоги.

Гоги тут же глубоко вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Случилась чудовищная ошибка! Играть должен был мой старший сын, а приглашение почему-то получила дочка.

Мужчина ткнул пальцем в высокую девушку за его спиной.

Если бы не очки в черной квадратной оправе, как у ее мамы, и не папин крючковатый нос, Соня могла бы поклясться, что девушку удочерили. Среди своего невзрачного семейства она выделялась, как канарейка среди воробьев. У девушки было миловидное лицо сердечком, изогнутые, словно крылья чайки, брови и темно-карие глаза. Копна черных кучерявых волос спускалась до пояса. Красная юбка до самых пяток, кислотно-салатовая майка и желтая сумка через плечо на любом другом смотрелись бы просто смешно, но этой девушке вполне подходили. И еще – на ней было так много браслетов и бус, что ее без труда могли бы принять за свою в цыганском таборе.

– Это ваша вторая дочка? – спросил Гоги, указывая на Соню.

Тетка резко поменялась в лице.

– Нет, – произнесла она сдавленным голосом. – Это моя племянница, дочь Ольги и Романа.

У Гоги было такое выражение лица, как будто он ткнул палкой в корягу, а та оказалась лохнесским чудовищем.

В ту же секунду стоявшие рядом люди уставились на Соню и начали громко перешептываться. Соня скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на незнакомцев. Что они все себе думают? В конце концов, просто неприлично так пялиться.

– Ой, прости! – на Соню налетел парень и чуть было не сбил ее с ног.

С удивлением девушка узнала мальчишку из школы особого режима. Кажется, с момента их последней встречи он еще больше поправился. Во всяком случае, его клетчатые штаны теперь поддерживало сразу две пары подтяжек, а такая же клетчатая бабочка на шее выглядела скорее удавкой, чем украшением. Левый глаз бедняги полностью скрылся под огромным синяком, занимавшим теперь чуть ли не половину его лица, а на похожих на бантик губках виднелись ссадины. Очевидно, беднягу еще раз хорошенько поколотили.

– Ты что здесь делаешь? – воскликнула Соня, подавая парню носовой платок, который тот только что выронил.

Парень какое-то время смотрел на нее, глупо открыв рот, но затем его лицо озарилось улыбкой. Очевидно, он вспомнил то утро в кабинете сушеной гусеницы.

– Я проучился в той школе пять лет. Жуткое место! Но, к счастью, начинается Игра, и папа забрал меня оттуда. Меня зовут Петя Каминских, но ты можешь звать меня Петруша. Я поляк. – Парень протянул Соне мокрую от пота ладошку, и девушка ее пожала.

– Соня Стрельченко. Украинка, – ответила в той же манере Соня, и тут же увидела, как лицо парня вытянулось от удивления.

– Т-ты т-та самая? – прошептал он, на этот раз почему-то сильно заикаясь.

– Конечно, та самая! – На плечо Сони легла тяжелая рука с дорогими наручными часами. – Разрешите представиться, я – Константин Романов. Игрок прошлой Игры, а также отец этого замечательного молодого человека.

Если высокий мужчина с черными волосами и посеребренными висками был нереально красив, то его сын походил на древнегреческого бога. Завитые в легкие локоны бронзовые кудри обрамляли чересчур мужественное для подростка лицо. Прямой нос, чувственные губы и слегка выступающий подбородок делали его идеальным для роли голливудского красавчика. Вот только изумрудного цвета глаза смотрели слишком прямо, уверенно и даже надменно. И еще в позе парня чувствовалась какая-то хищная настороженность. Казалось, стоит Соне сделать одно неверное движение, как ей тут же заломят за спину руки и прижмут к земле. Одет парень был в классические брюки с остроносыми туфлями. Верхние пуговицы белой рубашки были небрежно расстегнуты, а рукава – подкатаны до локтей, обнажая внушительные мускулы.

– Я Рэм. – Парень протянул Соне руку и пожал ее.

Девушке показалось, что между ними проскочил электрический разряд. Вот только в этом прикосновении не было ни грамма симпатии. В глазах отца, несмотря на ослепительную улыбку, читалась злость, а в глазах сына – всепоглощающая ненависть.

– Я был знаком с вашими родителями и смею вас заверить, что достаточно хорошо подготовил своего сына. У вас просто нет шансов, – произнес Константин таким тоном, каким читают вслух меню в ресторане.

– Рада за вас и за вашего сына, – ответила Соня с вызовом.

В ту же секунду улыбка слетела с лиц обоих. Казалось, они вот-вот набросятся на Соню с кулаками.

– Константин! Какая приятная неожиданность! – Тетка отодвинула своим грузным телом Соню и принялась обниматься с мужчиной. Девушка воспользовалась минутой, чтобы отойти подальше от этого агрессивно настроенного семейства.

– Эти Романовы – те еще типы! Держись от них подальше, – посоветовал Петруша.

– А что он имел в виду, говоря… – но Соня не успела задать вопрос.

Толпа загудела и захлопала, приветствую Георга. Учитель появился на крыльце школы в белоснежном фраке, поигрывая длинной тростью.

– Я рад приветствовать вас на тысячной Игре!

Двор наполнился радостными возгласами и словами одобрения. Не хватало только праздничного салюта.

– Как вы знаете, эта юбилейная Игра будет особенной. Победивший в ней заслужит великие почести и вечную славу!

Двор снова взорвался бурными аплодисментами. Несколько мам в порыве чувств прижали своих чад к груди.

Происходящее все больше напоминало глупый розыгрыш. Соня окинула взглядом школьную территорию, ожидая увидеть притаившегося за кустами роз оператора. Но ни камер, ни микрофонов нигде не было видно.

– Сейчас я оглашу список участников Игры. Всех, кого я назову, прошу встать у дверей школы, – продолжал Георг как ни в чем не бывало.

На этот раз Соня почувствовала, как воздух пронизывают электрические разряды.

– Берта Райан. Потомок древнего ирландского рода, одержавшего победу в двадцати трех Играх! – громко произнес Георг.

Из толпы выскочила конопатая девочка с волосами морковного цвета и встала позади учителя. Ее родители и еще несколько человек закричали: «Браво!»

– Марта Измайлович! Потомок древнего белорусского рода, одержавшего победу в пятидесяти Играх!

Пожалуй, даже мисс мира не прошлась бы по лестнице лучше, чем это сделала Марта. Оказавшись за спиной Георга, она одарила всех лучезарной улыбкой, и по толпе пронеслось восхищенное «ах». Для полного образа кузине не хватало только серебряной короны и парочки блеснувших слезинок на глазах.

– Петр Каминских! Потомок древнего польского рода, не одержавшего победы ни в одной Игре.

Петруша улыбнулся Соне и неуверенно направился к лестнице. Тяжело дыша, он встал за спиной Георга. Ему никто не аплодировал, кроме его отца – худощавого мужчины на костылях.

– Даша Церетели. Потомок древнего грузинского рода, победившего в сорока двух Играх, – прокаркал Георг и уставился прямо на высокую девушку с синими и желтыми прядками в волосах.

Однако вместо девушки на сцену вышел ее отец. Теперь его кожа приобрела слегка зеленоватый оттенок. Семейная черта или неудачно выбранный завтрак?

– Простите, учитель. Но тут явно какая-то ошибка, – произнес Гоги, громко откашлявшись.

Глаза Георга вдруг стали чернее грозовой тучи. Он покосился на Гоги. Уголки его губ поползли вниз, как будто он знал, о чем сейчас пойдет речь.