«Культурная революция» понималась в те годы как составной элемент известной триады – индустриализация, коллективизация, культурная революция. Главная задача – коренное изменение личности. Происходило намеренное ограничение культурной работы на уровне расширения элементарных форм (ликвидация неграмотности, первоначальное школьное обучение), необходимых для создания массовых производственных кадров, и одновременное отторжение этой же массы от усвоения высших культурных ценностей. Партийно-номенклатурному режиму требовалась культура исполнительская, а не творческая («отец народов» боялся ее всегда). Процесс нивелировки личности и ее принижения (вспомните булгаковского Шарикова!) – своеобразный исторический «феномен» нашей многострадальной Родины.
Особое место в советской идеологии, навязываемой десятилетиями народу, заняла «опасность извне»: образ врага и лучше всего – внешнего, неведомого и поэтому особенно страшного.
Политический тоталитаризм тридцатых –сороковых годов, выразившийся в целом ряде судебных «показательных» процессов – трагедии инакомыслия в стране, – тесно взаимодействовал с культурным: трагедией ученого, честного художника, унижением человека.