Позади Кости стоял майор с красной повязкой на рукаве. «Дежурный по гарнизону» – гласила надпись.

– Слазь, слазь! Друга бросишь?

– Не брошу! – Серёга спрыгнул, стал с Карасём рядом, прижался плечом.

– Ка-а-ак фамилии? Откуда?

– Хлопну в ладоши, рвём в разные стороны! – прошептал Серый и громко хлопнул ладонями. Хлопок прозвучал так неожиданно, что майор ничего не успел сообразить. А ребята сорвались с места и помчались в разные стороны.

– Куда?!! Стой, заразы!!! Кому сказал!

Да, где там! Костя остановился, когда закололо в боку. Он ещё минут двадцать искал место, откуда они начали свою компанию. Там на пустом барабане от кабеля, как на бочке с ромом, сидел Сергей и грыз семечки.

– Я уж думал ты в Таганрог побежал! – он весело засмеялся и протянул руку. – Поклюёшь?

– Ну, Джон! Ты даёшь! – Карась подставил ладошку.

– Джон?!

– Ну, а кто?! Не поймали? Не поймали! Потому, что не гнались! – Костя рассмеялся, вспомнив лицо майора. – Значит, не нужен ты никому!

– Да пока мы присягу не приняли, можем хоть бегать, хоть прыгать! И ничего нам за это не будет! – сплюнув шелуху, поддержал веселье Джон.

Так к нему приклеилось это прозвище и началась их дружба. Они сблизились еще с парой ребят из Таганрога. Держались вчетвером. Парни уже знали, что их ждёт стройбат.

Двое суток на пересылке тянулись словно две недели. Призывников развлекали, как могли. Кино, лекции, товарищеские матчи по футболу. Огромные казармы, неудобные кушетки на четверых, санузлы с “антисанитарией”. Всё закончилось в один момент. В два часа ночи.

– Команда! Подъём! – ответственный офицер, стоял вытянувшись в струнку. – Строится на плацу! С вещами!

Ночной Батайск, в свете фонарей, казался «киношным» павильоном. Топающие колонны призывников нарушали тишину спящих улиц. Через четверть часа, команда К-220 заполнила часть перрона железнодорожной станции.

– По ваго-о-нам!

И вот уже сержанты умело раздробили людскую массу, и утрамбовали в вагоны. Перрон опять оказался безлюдным.

– Интересно! В какую сторону поедем? – Костя свесил голову вниз с верхней боковой полки и посмотрел на товарищей.

– Интересно не «в какую сторону»! А вообще куда? – Гриша Хабовцов или Гриня, как его все называли, усмехнулся. – А тебе какая разница, Костян?

– Если поедем на юг, станцию мою будем проезжать! Записочку кину на перрон! У нас все так делают!

– Какую ещё записочку? Зачем? – удивился Гриня. Чернявый, смуглый, он показал ослепительный ряд зубов в улыбке.

– Ну, как?! Что всё нормально, что еду в армию! – Карась не нашёл ещё аргументов и пожал плечами.

– А до этого ты куда ехал? В санаторий? – Хабовцов рассмеялся и махнул рукой.. – А как узнаешь, куда едем?

– Да я этот маршрут знаю! Сто раз домой из Таганрога ездил.

Но пейзаж и мелькавшие мимо поселения были не знакомы. Поезд явно шёл куда-то не туда.

Огни за окном мерцали,

Колёса мотали стыки,

Перроны, составы, вокзалы,

Всё дальше от пересылки…

Нужно было в школе учить географию родной страны.

Сызрань! Странное название для городка. Замызганный перрон с одной стороны и искусственная возвышенность с другой. Туда подъезжают машины к дверям товарных вагонов, чтобы загрузить или выгрузить груз. На этой возвышенности покрытой травой, лёжа, сидя и стоя, ожидала чего-то команда К-220. Их выгрузили, а состав погнали дальше.

– О! Идёт! Сейчас начнётся хоть какая-то движуха! – Джон толкнул Карася в бок.

– Сы-з-рань! – Костя катал имя городка на языке, – Рань! Сыз! Сызрань! Ну и название!

– Ага! А как тебе Семикаракорск? – Джон рассмеялся. – Не имя красит город, Костик!

– А что?

– Девушки! Девушки красят города!

– Я вот посмотрю, умник, что будешь красить ты, когда мы приедем в…

Закончить фразу Карась не успел.

– Строится в колонну и вперёд шагом марш! – сержанты подняли новобранцев привычно, как чабаны отару.

– Торопись! В баню идем! Мы договорились! – они стали по бокам и колонна двинулась.

Баня, это то, что нужно, а главное вовремя! Прошла уже почти неделя их походной жизни.

Все бани провинциальных городков, наверное, одинаковы. Выкрашенные в унылый синий цвет панели, оцинкованные тазы, ржавые трубы душевых. Минимум света, максимум кафеля, гулкое эхо и женщина-банщица. Разделись быстро, влетели мигом. Расхватали тазики и уже до драки, возле кранов с горячей и холодной водой. Пятнадцать минут на помывку одной партии, дремать не приходится! До всех уже дошла жизненно важная поговорка: «В кругу друзей, клювом не щелкай!»

– Мужики! Атас! Баба! – Коля Бутусов, четвёртый из таганрогского содружества, резко крутанулся вокруг себя, прижав руки к низу живота.

– Я тебе дам – «баба»! Это хто тут мужики? Горобцы желторотые! Это ты чего там татарва зажимаешь? Чего я там не видела?

Коля и правда, был похож на татарина, хотя считал себя русским. Он зыркнул на банщицу через узкий разрез глаз.

– Ну, женщина…

– Я тебе не женщина, монголоид! Я – банщица! Чуешь разницу? Нет? А я вот перекрою горячую воду и остужу тебе пыл, азият! – она поставила картонный ящик на полок. Откуда-то из недр синего халата вытащила связку мочалок.

– Мыло разбирайте и мочалки! Му-у-жики!!!

Совершенно не прикрываясь, пялясь на банщицу в упор, Костя подошёл к ней и протянул руку.

– Ну, да! Я принеси, я ещё им и выдавай! Сам бери, доходяга! – женщина смотрела строго, но бесенята, так и прыгали по тазикам из ее синих глаз. – Ладно, мойтесь, мешать не буду!

Она махнула рукой и ушла прочь.

Этой помывкой и запомнилась Сызрань. А новый поезд мчал их за Урал. Пейзаж менялся. Города чередой, как бусины чёток, толкались друг за другом: Волгоград, Саратов, Куйбышев …

Путешествие из южных районов страны в сторону уральских гор продолжалось. За это время контингент команды менялся. Кто-то примкнул, кого-то забрали раньше. В пути ребята продавали или меняли тёплые вещи на еду и выпивку. Сержанты всё держали под контролем, и лучшее давно забрали себе. Так или иначе, но на станции под названием Уфа, на перрон выгрузились, как на сочинский пляж. Шорты, трико, рубашки с коротким рукавом, майки и футболки.

– Вот это да! – кто-то присвистнул удивлённо. На перроне, вагонах и деревьях лежал снег.

– Снег, хлопцы! Завтра первое июня, а тут Зима!

Карась выпрыгнул из вагона и огляделся. Картина его потрясла настолько, что он первые пару минут просто разглядывал всё вокруг. Облезлые стены вокзала. Ветер играет окурками, обрывками газет, какими-то промасленными бумажками. Они кружились, и падали на грязный от пыли снег.

– Эй!!! Духи!!! Вешайтесь!

Улюлюканье и громкий свист, вывели Костю из оцепенения. У входа в вокзал стояла кучка солдат. Странно одетые, с чемоданами, они явно были выпивши.

– Дембеля! – догадался Серёга, стоявший рядом, и тоже удивлённо разглядывающий станцию.

– Душары! Готовьтесь! Башкирия ждёт вас!

Сапоги гармошкой, начищены до блеска. Лихо заломленные фуражки на пару размеров меньше, чудом удерживались на макушках. Аксельбанты, канты по всем швам из белой изоляции проводов, погоны и петлицы бархатные, офицерские.

– Вот вырядились! Мабута, а туда же – аксельбанты! – сплюнул проходивший мимо прапорщик.

– Иди себе «кусок» куда шёл, пока не помогли!

Дембелям явно хотелось напоследок совершить подвиг, ну или подраться на худой конец.

– Патруль! – Карась сделал испуганные глаза и ткнул пальцем в конец перрона.

Дембелей как ветром сдуло.

– Ну, ты даёшь! Кто научил? – Джон хлопнул друга по плечу.

– Что пересылку уже забыл? Майора из патруля?

Патруль мог задержать любого воина за внешний вид, за поведение или «почему без шляпы». Забрать в комендатуру до выяснения. Патрулей избегали все.

Пока сопровождающие выправляли документы в военной кассе, команда стояла в углу огромного зала ожидания. Такого количества неопрятных солдат Костя ещё не видел. Русских было очень мало. В основном скуластые плоские лица с раскосыми глазами. В драных бушлатах и телогрейках, в шинелях до пят явно подобранных не по росту. Шапки! Вот что больше всего бросалось в глаза. Шапки выглядели так, будто в них прошли до Берлина, а назад пропинали ногам и выдали носить.

– Слушай, Серый! Вон киоск! Айда, купим пирожок! Есть охота! – Карась потащил друга в сторону киоска.

– Бирать что будете, молодые? Белешь, кумыс! Деньга есть?

Из киоска выглядывало лицо: черные брови, широкие скулы, усики над верхней губой. Пол не понятен.

– Не ешь здесь ничего! – Серега оттащил Карася от ларька. – В поезде купим чего-нибудь. Или потом на перроне пирожков с картошкой. Никакого такого мяса! Белешь ?!!! Это беляшь что ли? Фу!…

“Внимание! Поезд «Москва-Магнитогорск», отправляется с первого пути через 10 минут!” – выдало привокзальное радио.

Красивый женский голос, звучал так нереально в этом месте, что показалось это «глюки».

– Все за мной! Грузимся на «магнитогорский»! – один из сержантов махнул рукой и двинулся на выход.

Уже в поезде пришло осознание того, что их ждёт что-то неизведанное, а гражданская жизнь позади.

Стучат колёса, летят куда-то,

В края чужие меня везут.

И вот солдат я! Солдат стройбата,

И здесь два года мои пройдут…

Поезд двигался вперёд через множество тоннелей. Нависающие над вагонами скалы порой закрывали небо. Тайга… Она подмигивала редкими проплешинами полян и махала верхушками сосен.

– Никому не спать, скоро выходим!

Это «скоро» случилось только в два часа ночи. Станция с нерусским коротким названием Юша.

– Выходим быстро! Всем сесть на корточки возле вагона!

– Как «зэки»! – пробурчал Джон.

Присели на корточки, озираясь. Резкий запах хвои, свежих опилок ударил в ноздри.

– По одному! По ступенькам наверх! Пошли!

Забранный сеткой по бокам бетонный пятачок и длинная вереница ступеней ввысь. Сверху били прожектора, и раздавался громкий лай собак. Солдаты комендатуры в алых погонах командовали парадом. По одному заводили в маленькое помещение, где тщательно обыскивали.

Потом опять бегом, ещё выше. Наверху с автоматами наперевес стояли цепочкой солдаты ВВ (внутренние войска) . Собаки рвались с поводков. Второй круг оцепления!

Метрах в ста дальше, в отсветах прожекторов, интимно приподняв подол еловых веток, показывала оголенные стволы-ноги Тайга. Карасю показалась, что она, прикрыв свои зелёные глаза, смотрела настороженно и осуждающе. Костя поежился. Чувство несвободы было особенно острым.

Их засунули в кузов тентованного ГАЗ-66.

– Так! Слушайте! Будут спрашивать, отвечаем: «Учились в радиотехническом институте, разбираемся в электронике, можем ремонтировать телевизоры! – Костя выдвигал общую версию для своих товарищей.

– Нафига? – Гриня уставился на Карася. – Я не могу их ремонтировать!

– И я не могу! – не сдавался Костя. – Зато они ломаются у офицеров. И нас не заберут «на лопату». Попадём все вместе в одну часть.

– Ага, вчетвером в одну часть! Было бы не плохо! – Джон, почесал мизинцем переносицу.

– В смысле «на лопату»? На какую ещё лопату? – Коля поморгал своими раскосыми глазами и шмыгнул носом.

– Когда меня шмонали, я слышал, как переговаривались «красначи». Они говорили, что там, куда нас везут – Управление Начальных Работ. На рытье котлованов лопатами! – пояснил Карась.

Сырой воздух проникал под брезент, машина прыгала по бетонке. От этой тряски всё нутро больно отдавало под рёбра. Было холодно и мокро.

– Да, что за дорога такая?! Асфальта нет?

– Тут всего одна дорога! Бетонная! Больше дорог нет! – приоткрыв один глаз, сообщил сопровождающий ефрейтор.

– Как нет?

– Так! Нет! Дорог нет, заборов нет! Тай-га! Кругом куда ни глянь!

– В смысле заборов нет? – Гриня удивлённо посмотрел на вояку.

– А зачем они? Куда бежать знаешь? В какую сторону знаешь? Вот то-то и оно! – солдат опять погрузился в дрёму.

– Вот это попали!

Дальше ехали молча. Выгрузились в странном месте. Посёлок, не посёлок, часть не часть!

Татлы – гласила надпись на дорожном знаке.

– Да… Правильно назвали! Полные ТАТЛЫ! – Джон присвистнул. – Здесь, что сель сошел?

Везде была сплошная «грязюка–муляка». Липкая жижа, покрывала всё вокруг. То, что называлось дорогой, ничем не отличалось от обочины.

“Дожди прошли”, – прокомментировал меланхолично ефрейтор.

Всех завели то ли в клуб, то ли в «Красный уголок» казармы. Поперёк стояли столы, за которыми сидели офицеры чином не ниже майора.

“Покупатели! Щас вас делить будут, – ефрейтор потянулся сладко, – по частям разберут и увезут”. Он улыбнулся, увидев испуганные взгляды и исправился: “В военные части распределят”.

– Как рабов на невольничьих рынках? – Коля беспомощно посмотрел на товарищей.

– Тебе то что? Ты к своим попадёшь! – Серёга серьёзно посмотрел прямо на Бутусова.

– К каким еще «своим»? – У Коли глаза расширились так, что черты лица стали почти славянскими.

– К башкирам, ясен пень! – Джон не удержался, засмеялся и ткнул того в бок локтем.

– Разговорчики! Называют фамилию, подходим к столам.

Офицеры читали личные дела, откладывали себе на стол, вызывали, задавали вопросы.

Только что в зубы не смотрели. План не сработал. И не мог сработать! Зачем в одной части четыре телемастера? Об этом никто даже не подумал!

Карася забрали и отвели в другую комнату. Там были такие же отобранные кандидаты. И вот уже другая машина, разрезая фарами тайгу, мчит его к месту службы.

– Ох! Чёртова бетонка! – простонал один из пассажиров.

– Отставить вспоминать рогатого, на ночь глядя! – пробурчал сопровождающий их прапорщик. Он тоже почему-то поехал в кузове.

– Пока эту бетонку построили, тут всех вспомнили и Бога и Чёрта! – он закурил.

– Почему?!

– Да потому! В сталинские времена тут ссыльные жили. Что-то типа ГУЛАГа. До тех пор в этих местах сами башкиры промышляли охотой. Заготовленную пушнину везли в Оренбургские степи и меняли на зерно или товары разные. А когда пришли солдаты, стали тянуть дорогу к горе Ямантау. Мы сейчас едем к подножию этой Злой Горы. Так они её называют. Так вот за световой день укладывают пару километров этой бетонки. А к утру глядь, половины нет. Мистика! Сразу не понимали, куда деваются плиты. Оказалось, что башкиры ночью грузили их на подводы и прятали в тайге. Так и маялись, пока не стали патрулировать всю дорогу. Потом жителей организовали, детей в интернаты. Стали строить посёлок. Теперь дорогу не разбирает никто. Да и ВВ-шники контролируют всё вокруг.

Дальше ехали молча, изредка выглядывая из-под брезента. Тайга, кругом, куда ни глянь.

Утренний подъём вернул Карася из объятий морфея прямо в первую роту. Не было в части ещё отдельной роты для карантина. Им выделили кусок казармы в дальнем углу. Дежурный по роте отгонял старослужащих пытавшихся к ним приблизиться.

Так случилось, что призыва не было осенью. И в первой роте, да и во всей части были «черпаки» (прослужившие год) и деды с дембелями. Гонять было некого. И все надежды на мщение возлагались на вновь прибывших.

– Духи! Вешайтесь! – доносилось издали.

«Заклинило их, что ли на этой фразе? Может, мы захотим отравиться или застрелиться?» – раздражённо подумал Костя. Однако, если подумать – стреляться тут не из чего, а кормят так, что круче отравы и не придумать! И правда, только вешаться!

– Карантин! Голый торс, строится на плацу!

Построились быстро, утро было холодным.

“Кругом! Умываться бегом марш!” – скомандовал молодой лейтенант замкомвзвода Петров и припустил вперёд, перепрыгивая через лужи. Выбежали за КПП и потрусили по той же бетонке. Через пару километров взвод застонал. Все кто не так замотал портянки или вовсе этого не сделал, захромали.

– Взвод стой! Раз-два! Подошли к речке и умылись!

Маленькая горная речушка, шириной каких-то 6 метров.

– Ай! Лёд! – завопили новобранцы. Ледяные иголки, мчащиеся в горном потоке, царапали кожу. Вода обжигала лицо.

– Отставить вопли! – лейтенант плескал на себя водой и обтирался до пояса.

– Морж башкирский! – проворчал Гоша Верёвкин. Он выудил из потока пригоршню льда, приложил к синяку под глазом.

Кто смотрел фильм Неуловимые Мстители, помнит Яшку Цыгана. Вот это и есть Верёвкин. Один в один! Только лысый. Потом у него отросли волосы! Кудри чёрные, естественно! Родом он из Горького и вчера подбивал своих земляков не давать себя в обиду. Сержант Гурешидзе, один из командиров отделения карантина, хотел исправить ему осанку и ударил в грудь кулаком. Гоша ответил сразу. Пара горьковчан тоже заскочила в каптерку, куда сержанты уволокли Верёвкина. После пятиминутного грохота, дверь открылась. Вышли потрепанные сержанты и новобранцы с отметинами на лице. Грузины узнали, что есть такой город – Горький. Горьковчане узнали, что Авто это не машина, а уменьшенное имя сержанта. Его звали Автондил.

– Запишусь в сержантскую учебку, стану сержантом и буду изводить этих чернозадых! – Гоша белозубо оскалился.

Костя увидел там прореху.

– Ну, да! Зуб тоже выбили, суки! – Верёвкин сплюнул.

– Взвод! Строиться! Бегом марш!

Со стонами, вздохами, зелёная гусеница двинулась в обратный путь. Впереди, им навстречу бежала новая группа жаждущих омовения.

– Костян! Карась! Ура! Мы здесь!

– Тебя что ли? – Гоша толкнул Карася и показал на троих лысых парней машущих полотенцами.

Когда группы поравнялись, Костя увидел своих товарищей, которые оставались в Татлах.

– Вперёд! Не тормозить!

Пока Костя бежал, он лихорадочно думал: «Как это? Откуда?» Они появились сами к обеду. Оказалось, что их часть прикомандирована к части, где служил Карась. У них одна столовая, один клуб, их штаб через стенку, а заборов тут нет!

– Живём! Хоть видеться будем! – Джон обнимал кореша и тискал его, так как будто сто лет не видел

– Слушай, Костян! Я тут узнал, через неделю присяга! А потом будут на учёбу посылать! Просись хоть куда! Я в учебку сержантскую хочу. Главное уехать отсюда и вернуться с профессией военной. Иначе – лопата! К гадалке не ходи!