Очерки теории исторической динамики культуры. Культурные ландшафты социального пространства

Серия «Академическая библиотека российской культурологии» представлена сборниками избранных научных работ ведущих российских культурологов, культурных антропологов, философов и социологов культуры; выпускается на основании решения Научной ассоциации исследователей культуры и Научного объединения «Высшая школа культурологии» с целью обеспечения подготовки кадров высшей научной квалификации в сфере наук о культуре

Главный редактор серии А.Я. Флиер

Члены редакционного совета: О.Н. Астафьева, Н.Г. Багдасарьян, Т.В. Глазкова (ответственный секретарь), И.В. Кондаков, А.В. Костина, И.В. Малыгина, М.А. Полетаева, Н.А. Хренов, Е.Н. Шапинская, М.М. Шибаева.

Очерки теории исторической динамики культуры
(Монография)^[1]

Введение
Историческая динамика культуры как предмет и проблема исследования

Настоящая книга не претендует на то, чтобы считаться полной, системной и всеобъемлющей теорией исторической динамики культуры. Это именно очерки, в которых рассматриваются лишь основные направления и закономерности этой динамки, представляющиеся автору наиболее значимыми. Однако и этих нескольких выделенных здесь феноменов в принципе достаточно для того, чтобы у читателя сложилось представление об исторической динамке культуры как о системном явлении, имеющем в своем развитии совершенно определенный вектор.

Данное исследование представляет собой попытку совместить авторские представления о смысле истории с представлениями о смысле культуры и найти модель понимания, в которой оба этих понятия органично интегрируются в смысл коллективного человеческого существования во всем многообразии форм его конкретно-исторических проявлений. Насколько эта попытка оказалась успешной судить читателю. Вместе с тем, следует иметь в виду, что поскольку автор не философ, а культуролог, относящий себя к направлению «социальная культурология», то, соответственно, и набор используемых в этой книге научных аргументов, аналитических построений и обобщений является не философским, а преимущественно теоретико– и историко-культурологическим, культурно– и социально-антропологическим, социологическим и т. п.

Читатель, понимающий под культурой прежде всего художественное творчество, будет глубоко разочарован. О художественном творчестве здесь не будет сказано ни слова. Культура предстает на страницах этой книги как особый механизм обеспечения коллективного человеческого существования, которое осуществляется посредством согласования и регуляции форм и процедур групповой жизнедеятельности, психологических оснований солидарности и идентичности людей в группе, манифестаций их социальных намерений, идеалов и ценностных ориентаций и пр.

История культуры представлена здесь как последовательная эволюция способов коллективного Бытия людей, которые развиваются:

• от безальтернативных животных инстинктов, доминировавших на стадии антропогенеза;

• к обычаю – поведению человека, определяемому непосредственным социальным опытом коллектива, преобладавшему на первобытной и аграрной стадиях развития;

• и далее к рациональному поведению – социокультурному порядку, допускающему в определенных пределах самостоятельный выбор человеком вариантов своего поведения в различных жизненных ситуациях, который восторжествовал на индустриальной и постиндустриальной стадиях. Такой порядок называется «социальной свободой».

Историческая динамика культуры – это история обретения человеком социальной свободы: от инстинкта к обычаю, от обычая к рациональному поведению. Соответствующим образом эволюцировало и социальное состояние человека:

• от члена популяции, чья жизнедеятельность регулируется инстинктом;

• к члену этнической общины, чья жизнедеятельность регулируется обычаем;

• и далее к члену гражданского общества, чья жизнедеятельность регулируется свободой рационального поведения.

Динамика культуры и ее периодизация

Прежде всего, нужно ответить на вопрос: что такое историческая динамика культуры как явление, заслуживающее самостоятельного теоретического исследования? Я полагаю, что этим словосочетанием обозначается процесс изменений культуры, происходящих с ней в ходе истории. Мы хорошо знаем, что культура в ходе своего исторического существования постоянно меняется, и чем ближе к нашему времени, тем эти изменения происходят быстрее, чаще, интенсивнее. Но в данном случае культурные изменения рассматриваются не как последовательная перемена форм и стилей, запечатленных в художественных произведениях и других культурных артефактах, которые могут быть выразительно описаны, атрибутированы и тем или иным образом систематизированы. Историческая динамика культуры понимается и анализируется здесь как развитие определенных тенденций, которые изначально присутствуют в культуре как потенции, а в ходе истории реализуются в фактических культурных процессах. Историческая динамика культуры обозначает системную совокупность тенденций культурной изменчивости, в которых выявляется определенный вектор направленности таких изменений [об этом также см.: 816; 751; 131].

Поэтому предметом нашего научного анализа будет не историческая последовательность форм и стилей, наблюдаемая и описываемая при эмпирическом изучении истории культуры, а перемена социальных оснований функционирования культуры, которыми и была обусловлена смена форм и стилей. Для того чтобы человек принял решение изменить культурную форму чего-либо (изготовляемой вещи, художественного образа, модели поведения, способа познания, языка коммуникации, организации социальной общности и т. п.), он должен быть стимулирован к этому какими-то внутренними или внешними причинами, у него должны возникнуть основания для этого решения. Именно эти основания изучаются в данной книге.

В чем же заключаются социальные основания функционирования культуры и почему от эпохи к эпохе они меняются? Я полагаю, что в целом они выражаются в комплексе побудительных причин, стимулирующих людей осуществлять эту деятельность определенным образом и воплощать ее в определенных формах, что в свою очередь детерминируется и регулируется основаниями социальной солидарности, мотивирующими стремление людей жить вместе и соблюдать нормы такой коллективной жизнедеятельности. Смена этих оснований от эпохи к эпохе обусловлена тем, что к концу определенного исторического периода развития общества социальные цели, которые были наиболее значимы для прожитого отрезка истории, оказываются в той или иной мере достигнутыми и становятся уже не актуальными. Разумеется, степень полноты достижения таких социальных целей всегда спорна, но – как факт – мы видим, что в процессе перехода от одной исторической эпохи к другой в практике социальной жизнедеятельности сообществ происходит постепенная переориентация направленности развития на новые цели. Собственно, благодаря такой смене целей, мы и можем наглядно отличить одну эпоху от другой.

Теперь нужно пояснить, что в этой книге имеется в виду под историческими эпохами, по каким принципам они выделяются и какими рамками ограничиваются. Сразу скажу, что в настоящей работе не изобретается новая оригинальная периодизация истории, а используется уже получившая достаточно широкое распространение в современной науке (в том числе и в отечественной) периодизация исторического развития общества, основанная на выделении стадий преобладающих технологий экономического, символического и социального производства. Эти стадии принято называть «технологическими эпохами». Подобная периодизация, на мой взгляд, прекрасно подходит и для структурирования истории культуры, которая по своей сути полностью соответствует основным технологиям развития в остальных областях продуктивной деятельности человека и организации общества^[2].

При этом выделяются следующие исторические отрезки:

• Первобытная эпоха, характерная примитивным ручным трудом человека, элементарными социальными структурами, преобладанием мифологического сознания, отсутствием письменности. Ее принято отсчитывать от первых шагов антропогенеза и завершать возникновением ранних городских цивилизаций в 4–3 тысячелетиях до н. э.

• Аграрная эпоха, в которой использовался ручной труд (рабский, крестьянский, ремесленный) с развитым инструментарием при активной эксплуатации животных, имелась системная социально-сословная и политическая организация, преобладало религиозное сознание, информация фиксировалась письменностью. Аграрная эпоха начинается со становления первых городских цивилизаций^[3] и завершается в Европе XV веком – изобретением печатного станка, итальянским Ренессансом и Великими географическими открытиями, в России – петровскими реформами рубежа XVII–XVIII в., в Азии политическими и экономическими реформами и революциями второй половины XIX – начала XX вв.

• Индустриальная эпоха, для которой характерно городское мануфактурное, затем машинное производство с внешним энергетическим обеспечением, доминирует развитая национально-политическая и социально-классовая организация, преобладает научное рационалистическое сознание, развито книгопечатание. Индустриальную эпоху определяют в промежутке между рубежом XV–XVI вв. (в Западной Европе) и 60-ми годами XX века (в Западной Европе, Северной Америке, Азиатско-Тихоокеанском регионе).

• Постиндустриальная/информационная эпоха, специфичная сложным наукоемким производством на основе информационных технологий, доминирующим влиянием транснациональных экономических и медиаструктур, начинающим преобладать художественно-образным сознанием, переходом от книжной к экранной массовой культуре. Начало этой эпохи принято отсчитывать от «информационной революции» 1960-70-х гг^[4].

В целом по перечисленным эпохам можно выделить наиболее характерные для них доминантные основания социальной солидарности:

• Кровнородственную солидарность, в основном распространенную в первобытную эпоху. Люди держались вместе потому, что были кровными родственниками, обязанными жить рядом и поддерживать друг друга.

• Политическую солидарность, характерную для аграрной эпохи. Люди держались вместе потому, что так надежней была обеспечена их защита от враждебного внешнего окружения, и это способствовало поддержанию социального порядка внутри сообщества.

• Социальную солидарность, показательную для индустриальной эпохи. Люди держались вместе потому, что так эффективно завоевывался, а затем и поддерживался предпочитаемый в данном сообществе порядок социальной справедливости.

• Культурную солидарность, которая, как представляется, будет наиболее характерной для постиндустриальной эпохи. Люди будут держаться вместе потому, что так удобней обеспечивать их культурные устремления – интересы, увлечения, развлечения, формы досуга и пр. [см. об этом также: 56].

У читателя может возникнуть вопрос: почему в этом перечне не упомянуты этническая и религиозная солидарности, основанные на общности языка, ментальностей, верований, обычаев, обрядов? Я полагаю, что этническая и религиозная солидарности в той или иной мере своей актуальности присутствовали на всех стадиях развития человеческих сообществ как обязательные составляющие чувства коллективного единства, что практически способствовало установлению более плотной социальной коммуникации между соплеменниками. Однако я не вижу исторической эпохи, в которой бы этническое или религиозное чувства являлись доминирующими типами солидарности, по своей интегрирующей значимости превосходившими иные перечисленные здесь типы. Они порой бывали сопоставимыми с иными типами солидарности по важности, но не превосходили их. Например, в Средневековье в Европе, а также на Ближнем и Среднем Востоке религия в первую очередь являлась одним из актуальных оснований политической общности [см.: 567]. Другой пример: чувство патриотизма (национальной общности) радикально активизируется в ситуациях военной опасности, но пребывает в более или менее пассивном состоянии в спокойные периоды истории [см. об этом также: 282]. И это характерно как для древних эпох, так и для современности.

Таким образом, становится видным, что историческое развитие культуры имеет определенную направленность, выраженный вектор движения. Культура обслуживает основные социальные интересы человеческих сообществ, которые эволюционируют от необходимости в самозащите (на ранних этапах истории) к потребности в социальной самореализации и культурном самовыражении людей (на современном этапе). Образно это можно описать в следующей последовательности:

• Сначала главным врагом человека была природа – хищные звери, плохой климат и ландшафт, недостаток кормовых угодий. И человек боролся с природой за свое биологическое выживание (первобытная эпоха).

• Потом главным врагом человека стали другие люди – конкуренты за территорию проживания, природные ресурсы, накопленные богатства. И человек стал бороться за свое выживание с другими людьми – с внешними агрессорами (что более характерно для аграрной эпохи) и с внутренними эксплуататорами (это более характерно для индустриальной эпохи).

• Наконец, человек обнаружил, что главным врагом является он сам для себя, и это связано с его неумением рационально организовать свою жизнь, продуктивную деятельность и досуг. И человек стал бороться с самим собой, со своей пассивностью и инертностью, сдерживающими социальную и культурную самореализацию, имея в виду целью этой борьбы более полное раскрытие собственных деятельностных потенций и устремлений (постиндустриальная эпоха).

Последовательная реализация этих целей существования человеческого общества выразилась в том, что в ходе истории шаг за шагом раздвигались границы социальной свободы человека. От эпохи к эпохе человек становился все более независим от жесткого социального подавления и контроля над своим сознанием и поведением. Как в публичной, так и, тем более, в приватной жизни и личностной культуре он обретал все большую социальную автономию. Рассмотрению вопросов о том, почему и как это осуществлялось, какие формы социокультурного Бытия людей обеспечивали достижение этих целей в ходе истории, посвящена эта книга.

И, наконец, в заключение этого подраздела необходимо максимально четко обозначить авторское понимание того, что является причиной исторической динамики культуры, действует как механизм ее изменчивости, темп которой от эпохи к эпохе все более и более нарастает и выражается в смене исторических стадий развития, что будет рассматриваться и анализироваться ниже. На мой взгляд, такой общей причиной является историческое развитие форм и технологий человеческой деятельности и в частности неуклонно и последовательно углубляющаяся ее профильная специализация^[5].

Первобытный охотник и собиратель был абсолютным универсалом, владевшим всеми способами деятельности, навыками практической жизни и витального самообеспечения в общине, всем набором знаний и преставлений, необходимых человеку его времени и образа жизни. Но в ходе истории человек-деятель становился все более узким специалистом, концентрируя свои знания, практические умения и навыки только в какой-то определенной сфере социальной практики и все более и более углубляя их. Это вело к тому, что работа такого человека становилась в меньшей мере стереотипной, механической, регулируемой обычаем и его нормативами, но все более творческой, поисковой, рационализаторской, импровизационной, регулируемой рационально понимаемыми актуальными нуждами. В такой работе все чаще и чаще встречались разного рода усовершенствования, новации, поначалу мелкие технические, но потом и более серьезные технологические. Раньше других по этому пути пошло развитие интеллектуальной и художественной деятельности, но со временем в этот процесс включилось и материальное производство. То, что сейчас принято называть «научно-технической революцией», по существу является воплощением описываемого процесса в производственной практике. Научное знание во все большей мере превращается в основной инструмент, источник развития форм и технологий деятельности [об этом см. также: 210]. И от эпохи к эпохе динамика этого процесса, его интенсивность все более и более нарастали, а соответственно нарастало и число новых культурных форм, которые наполняли жизнь людей новых исторических эпох.

По мере развития и углубления специализации в деятельности людей одновременно совершенствовались и усложнялись структуры их сознания, формы социальной организации, накапливался багаж знаний и образных представлений, развивались способы фиксации и сохранения информации и т. п. Также совершенствовались приемы социализации человека, его обучения разным специальностям, введения его в нормы жизнедеятельности в актуальных социальных ситуациях.