© Алёна Игоревна Пузырькова, 2016
ISBN 978-5-4483-2793-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вот и все. Что ж, пора разводить костры – я таких наломала дров! Мне уже не хватает слов описать, что болит внутри. Там всё драно и сожжено, будто я напилась кислоты, будто я пригубила яд. Слышишь, как на моей груди оглушительно бьет набат?
Всё в себе. А нутро пожирает ржа. Это проще, чем, чуть дрожа, набирая номер, нервно пуская дым, шептать в трубку: «Как ты? Может, поговорим?» Ты, ни слова не говоря, (это сложно себе представить), приезжаешь: «Привет, родная. Знаешь, я принес тебе много горя. Только скажи, куда мне его поставить?»
Сказать, как я тебя забываю? Когда сильно скучаю, я рисую тебя и глажу, будто чувствую твою кожу, и быть может, случайно сглажу, только этим тебя потревожив… Видишь этот весенний бред? Я наверно слетаю с катушек. Для тебя продала бы и душу, но у меня и души-то нет. Видишь, жизнь идет под откос, воз скрипит на своих осях. Ты смеешься: «Не вешай нос. Тогда уж лучше повесься вся!» Ты, конечно, будешь прощен, чуть «обласканный» сгоряча. «Давай, бэйби, пиши еще! Я пока позову врача! А то у тебя голова явно не на плечах!»
Не чувствуешь?.. Так солги! Клянусь, проверять не буду. Я молча отдраю посуду, будто тарелки – мои враги. И вот же ведь не поймешь, о чем ты думаешь на бегу, почему я без тебя не могу, а ты без меня живешь… Ответов на это нет, только голос по проводам. «Ну что, родная, опять у нас все кончено навсегда?» Уже тает последний снег… (Или это мне только снилось?) Но, увы, ничего не случилось. Просто ты стал теперь «как все». Может правда, я забываю все черты твоего лица? Или просто принимаю на веру? Мера есть для всего, только боль не имеет меры. И конец есть всему, только боль не имеет конца. И срок годности есть у всех: человек лишь условно годен. Он, верный своей породе, гниёт от мирских утех.
В голове, задыхаясь и плАча, дохнут в конвульсиях мысли. И всё бы «ныне и присно», но ты по мне больше не дышишь. Пусть жизнь нам в нагрудный кармашек положит до счастья билет, до «не было ничего», да и этого тоже нет… Однажды я стану старше, выше, как антенна на небоскребе, и то, что было когда-то фаршем, срастется заново между ребер. А ты мне пока приснись, я хоть так с тобою поговорю. И там ты, я знаю точно, скажешь мне про «люблю», улыбнешься, чуть-чуть замрешь, как только меня увидишь… …Я знаю, что это ложь – себе. Я знаю, что это финиш.
Это личный мой ад&рай, строчки в губы мне ты внушал. Я тебя обязательно разлюблю, только ты мне, пожалуйста, не мешай? Пройдя мимо, смерть проведет по глазам неухоженною рукой.
Мальчик мой, я могла бы в тебе умереть. Но на кой?
Когда не нужны слова, когда твои затихают шаги,
Мне кажется – да, живу, но что-то болит внутри.
Не пить, не звонить, не ждать, не помнить все то, что «без»,
Зубами не разрывать изнанку твоих небес.
Лакать из бокалов сны, рыдать в микрофон, сипя,
Все песни не о любви, все строки не про тебя.
Валяться в чужом дерьме, носить на плечах цыган,
Рыдая, писать стихи, молясь на пустой экран.
Вымаливать каждый вдох, сшивая три строчки губ, —
Один на двоих кислород, одно лишь сплетенье рук.
Взывая к чужим богам, идти к нему, не любя.
Лишь бы ты никогда не узнал, что читаешь сейчас про себя,
Что болью становится день, что ночь чернее чернил,
Что он стать тобою не смог, что тебя он не заменил…
И как я в антресолях скулю, жальче самой паршивой блохи…
Даже если сейчас не умру, то во мне умирают стихи…
Всё как вчера.
Пыль на полках души, следы грёз, напрасные мечты, несбывшиеся желания…
Да, всё как вчера.
Но в груди будто пробили огромную дыру, в которую со свистом врывается морозный воздух. Ты пихаешь в нее руки, пытаясь вырвать оставшиеся корни, но они отчаянно цепляются за сердечные мышцы и торчат по краям немыслимыми проволочными сухожилиями.
И кажется, все вокруг видят твое уродство. Они сочувственно округляют губы и хлопают тебя по безвольному плечу: «Ничего, ничего, всё образуется, вот увидишь…»
И ты правда видишь. Видишь – в дыру как к себе домой заползают чужие эмоции, свиваются внутри тебя в клубки и ждут, что ты и дальше будешь существовать не для, а вопреки.
И ты заполняешь дыру чужими жизнями, ночными кошмарами, едой из холодильника, людьми из постели… И давишься этим перегноем, убеждая себя в том, что всё действительно «образуется».
Оглядываешься назад. Да, всё как вчера.
Только один человек прошел сквозь тебя непродублированным ключом. И только память твоя хранит его черты.
Моя боль-река, две тоски – два берега, да рукав.
Я тебя хороню среди жемчуга теплых снов, да в котомке у старика две краюхи хлеба и соль на помин души —
все тебе отдам, только не души, не тяни ко дну и не кутай в ил среди водных трав.
Не держи в руках, моя боль-река, тризну черную для своих утех.
Я б ушла, хоть законы твои презрев, хоть последние дни украв, но не знаю, как…
Гнется мак, головой не качаясь в такт, будто тысячу лет не ел… Гнется к пропасти, к смерти – шаг.
Упокой, моя боль-река, все черты его до своих глубин и до всех потаенных мест, куда не был проложен мост.
Я устрою ему средь других мужчин одиночеству дань – погост, я поставлю ему не прогнивший крест и навеки займу там пост,
оставаясь почти собой…
Только, Боже, пожалуйста, перережь заскорузлый трос!
Лучше прОпасть, чем эта боль!
Может, так уж положено?
Может, так предназначено?
Было счастье помножено
И бедою означено.
На заре алым пламенем
Вспыхнул ярко небесный край.
Я босою отправила
Свою душу в далекий май.
Там Они не дремали,
Без суда осудили.
Словно в клетку поймали
И, не тронув, убили…
Растоптали и бросили
Псам голодным на ужины…
Счастье бредит по осени,
Дышит вечною стужею…
И не было пути назад.
Весь мир забыт и обесценен.
Как в полдень умирают тени,
Так мы ползем дорогой в ад.
Прогнется коромысло дня,
На плечи ляжет тяжким грузом…
И разве будет что-то хуже,
Чем сталь на сердце у меня?
Нет, чтобы просто всё!
И мерою забытой мерить счастье.
Любить – как быть.
И ненавидеть в одночасье.
Разлом.
На стыке лет
Удар!
И млечная тоска заходит в дом.
В постели —
Зло. Век слишком стар.
Не поперёк,
А вдоль он режет язвы.
Опий – в вены.
В халате моль, остыли стены…
И нету больше в них тепла…
И миг в тиши.
Как белый феникс – символ веры
Сгорел до тла.
Я рождена.
Но нет уже во мне души,
Как нету страсти у пантеры.
Лишними строками жизнь-круговерть замела,
Заметелила
Белыми нитками. И интуиция вновь подвела.
Так хотели мы?
Буквы-ненужности в искренних «я»
Завернуть в нули.
Лишь не забыть это «можно-нельзя»!
Хотя нужно ли?..
Милость твоя ядовитой стрелой
Сердце разит,
Вновь отражая сущность твою
Солнцем в грязи…
Я остаюсь.
Я остаюсь, мой родной. Далеко от тебя, за полосой света. Там, где сгущаются краски заката и мелкими шажками накрывает тьма. Я вдыхаю тяжелый, солоноватый запах тускнеющих линий наших судеб, которые протянулись параллельностями за далекий горизонт и поворачиваюсь спиной к ветру. Мне все еще кажется, что порывы ледяного воздуха приносят с собой легкий запах твоего одеколона.
Я остаюсь.
Снова наедине с собой. По взлетной полосе неторопливо проплывают пузатые авиалайнеры, а я смотрю невидящими глазами в застеколье. Окаменевшая. Застывшая. …Железная птица легко отрывается от земли и набирает высоту. И ты так же оторвался от меня. Чинно чмокнул в щечку, впорхнул в свой лучащийся помытыми боками «Мерс», вклинился в бесконечный поток машин на Каховке и, набирая скорость, превратился в смазанную точку…
Я остаюсь.
Наверное, напрасно жду звонка. Сама в назначенный день не набрала твой номер и тем самым поставила точку. Но если бы я тебе была нужна, думаю, ты бы сам позвонил. Просто затем, чтобы узнать, что случилось и случилось ли что-то вообще.
Я остаюсь.
И больше никто не будет для тебя занозой в сердце. Кто еще так, как я, умеет западать в душу?.. Я привыкла к тому, что никогда не получаю взаимности. Это норма в моей жизни. Так уж я устроена – всегда хочу того, кто моим никогда не станет. Так и ты – всегда будешь Моим Несбывшимся.
Я остаюсь.
Там, где тебя нет. Там, где нет вообще ничего человеческого. Где не становятся менее яркими воспоминания и то, что мы называли Счастьем, меняет ориентиры… 11000 над землей. Белая пелена облаков. А под ней – ты. На этой грешной земле. Среди миллионов людей. Спасибо за то, что ты есть, родной. За то, что ты был в моей жизни.
Я остаюсь собой.
Мы с тобой оторвались от вечности,
Заблудились в пустой виртуальности
И гонимые ветром беспечности
Уравнились в вуали банальностей.
Где исход, где начало отчаянья?
Безысходность словами не лечится.
Обстоятельства жизни случайные
Не дают нам нечаянно встретиться.
На экран в чёрно-белые связности
Рядом буквы выводит сознание.
Вот бы нам – да пол шага до разности,
Чтоб никто не устроил дознания.
А мерцание жизненных символов
На мгновение вдруг остановится…
Даже если захочешь найти меня —
Всё равно уравненье не сходится.
Что же происходит? Я таю, таю, как льдинка при мысли о тебе. Я, такая, казалось бы, застывшая, неспособная на какие-либо чувства.
Который день схожу с ума.
Хочу быть пластилином в твоих руках. Лепи из меня ту, что достойна тебя! Только вот хватит ли материала?.. По крупицам собирай в единое целое те части меня, что живут врозь: тело, душу, разум, чувства…
Накричи на меня. Назови дурой и скажи, что вся моя жизнь – это фарс; что всё, что я делала или собиралась сделать – все происходило в бездумном ожидании тебя. Схвати меня за плечи и вытряси остатки гордости и сарказма. Ведь ты же знаешь, что вся моя бравада, насмешки, привычка унижать и вытирать о других ноги – все происходило от того, что рядом не было тебя. Тебя, способного поставить меня на место… Того, кто действительно сильнее меня во всех смыслах. Тебя… Которого я не дождалась. Да. Я не могу переписать свою жизнь. И сожалеть о том, что было, не могу.
Ты есть. Но я все равно отрекаюсь от тебя. Могу взять, но… Не беру. Наверное, мне просто страшно? Неужели я боюсь? И этот первобытный страх на веки поселился в моей душе. Страх приобретения и потери. Потому что я знаю, ничто не может продолжаться вечно. Тем более то, что не имеет формы и веса.
Мне снятся сумасшедшие сны. Напряжение нарастает. Дрожь. Вдохи… Выдохи… Смятение… Все это только витает в воздухе. Флюиды скрытой страсти передаются от тебя ко мне – и обратно. Мои мысли потеряли свою различность. Однородность мышления угнетает – Ты. О Тебе. К Тебе. С Тобой… Химическая реакция одного организма на другой. Или?…
Я говорю ни о чём. Ненужные слова, словно зимняя одежда, скрывающая горячие тела. Шелуха. И когда она слетит – останусь Я. Дрожащая, обнаженная, покоренная… Твоя.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Боль-река. Лишь бы ты никогда не узнал, что читаешь сейчас про себя», автора Алёны Игоревны Пузырьковой. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Cтихи и поэзия», «Современная русская литература».. Книга «Боль-река. Лишь бы ты никогда не узнал, что читаешь сейчас про себя» была издана в 2016 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке
Другие проекты