Размышляя, Рита прошла в коридор. Хрустальная ваза с явными признаками орудия убийства валялась возле вешалки. Рита присела. Красные капли присохли к резным ребрам благородного стекла. Желание перевернуть вазу и рассмотреть ее ближе, оказалось слишком сильным.

Дверь открылась неожиданно. Рита вздрогнула и отдернула руку.

– Что вы здесь делаете? – грозно спросил мужчина в полицейской форме. – Улики прячете?

– Не прячу, а ищу – опрометчиво ответила Рита.

Возможно, именно этим она его и разозлила. В результате она оказалась первой подозреваемой. И мужчина не раздумывая, быстро распорядился увезти девушку в отделение полиции.

***

Судьба подкинула неприятное общение с полицейским. Второй раз в жизни Риту постигла та же участь. Ей бы задуматься о причине, но Рита была занята своими предположениями, что даже не обратила внимание. Хотя слегка заметила, что все полицейские похожи друг на друга. Не внешне, естественно. Майор полиции Фёдоров не проявлял к ней никакого сочувствия и нежности. На это никто и не рассчитывал. Зато откровенно дал понять, что Маргарита Белозерова для него первая подозреваемая на деревне, которой он не верит. Тут Рита, конечно, приложила все усилия, чтоб не попасть в расставленные ловушки опытного майора. Ночевать в следственном изоляторе совсем не хотелось. Поэтому она игнорировала каверзные вопросы и подбирала каждое слово, чтоб не спровоцировать и не поменять место жительства. И подумывала о спасительном звонке Кузнецову, тому самому полицейскому, который спустя несколько дней после вынужденного знакомства изменил к ней отношение.

Рита недовольно вытирала руки влажными салфетками. Краска никак не стиралась. Вот уж красящее вещество.

– Вам все понятно. Вы меня услышали? – недовольно уточнил майор.

Рита не стала признаваться, что вообще его не слушала. В голове мысли летали. Как потревоженный рой ос.

– Вот возьмите, еще – предложил майор Фёдоров, передавая ей ещё одну упаковку с салфетками. – Не стирается?

– Лучше бы такой краской фасады домов красили. А то там быстрее стирается.

– Цвет мрачный – парировал майор.

– Добавьте яркого. – Ладонь горела, но Рита не оставляла надежду стереть вернуть рукам естественный цвет. – Скажите, за что меня задержали?

– До выяснения обстоятельств.

Рита отложила салфетки и уточнила:

– Я так понимаю, вы уже все выяснили, и я могу уйти?

– Давайте дождемся результатов дактилоскопии, чтоб я вас во второй раз не задерживал.

– Меня не за что задерживать – напомнила Рита. – Я всего лишь нашла Анну.

– Да, но мы уже выяснили, что вы с Романом ушли со школы вместе.

– Я же вам уже говорила, мы расстались возле его дома – устало повторила Рита. – Я ушла домой одна.

– Ну, и вы меня поймите, вас застали возле трупа. Увидев вас на месте преступления, я сделал вывод, что вы пытаетесь скрыть улики, стереть отпечатки пальцев с орудия убийства.

– Я вызвала полицию – напомнила Рита. Ей казалось, что такая глупая ситуация может произойти только в бразильском сериале. – Слушайте, сижу у вас уже два часа, это уже не смешно.

– Если бы я хотел поржать, то пересмотрел бы «Эйс Винтуру».

Рита открыла рот, собираясь посоветовать пересмотреть «Тупой, еще тупее», но вовремя передумала. Унижение полицейского не входило в ее планы – он и без того слишком предвзято к ней относился. А ей еще хотелось попасть в магазин, а не в камеру. Хотя после убийства Симоновой, наличие малинового варенья встало под вопросом. А бабушка, наверное, заждалась. Но отказаться от колкости – это превыше ее способностей. Она хмыкнула и поинтересовалась, вложив в голос как можно больше язвительной нежности:

– Любимый фильм про детектива?

Майор отвечать не собирался, он невозмутимо пояснил:

– Когда ваш сельский участковый проведет опрос и подтвердит ваше алиби, я вас отпущу.

Долго ждать не пришлось. Участковый действительно вскоре позвонил, и майор поделился полученной информацией:

– Надежда Семеновна подтвердила, что внучка вернулась домой в десять вечера.

– Это вас расстроило? – поинтересовалась Рита, вставая со скрипучего стула.

– Нет – честно признался Фёдоров. – На вазе столько отпечатков пальцев, что мы скоро найдем убийцу. Что? Что-то не так?

Майор даже привстал, заметив ее реакцию. Девушка явно занервничала. Она мысленно искала решение проблемы, но делиться предположениями не торопилась. Попыталась взять себя в руки. Но Фёдоров имел не только глаза, но и интуицию. Она, кстати, требовала присмотреться к бывшей подозреваемой.

– Что вы хотели мне сообщить? – мягко потребовал он.

– Ничего.

Слишком быстро ответила она и поторопилась покинуть кабинет.

– Риточка, миленькая, – кинулась бабушка на внучку, как будто она отсидела три года, причем по ошибке, ни за что. Но быстро взяла себя в руки. Расчетливый ум бывшего бухгалтера никогда не подводил. – Им нечего тебе предъявить. Они не имели право тебя задерживать. Боря сказал, что Аню убили в двенадцать часов, а ты пришла в десять. Ты мне только скажи, если они пытались на тебя давить, мы пойдем жаловаться в прокуратуру.

– Кто такой Боря?

– Участковый наш. Борис Кронов.

– А, понятно. Борис Кронов стал участковым. Неожиданно.

– Почему? Хороший мальчик.

Рита не стала переубеждать бабушку и рассказывать, что хороший мальчик, когда был мальчиком лет двенадцати, тырил шоколадки и сигареты из местного ларька. Время, как оказалось, не только лечит, но и учит – перевоспитало парня.

– А что он тебе еще сказал? – поинтересовалась Рита, устраиваясь за столом.

Бабушка тут же накрыла на стол, как будто внучка отсутствовала дома не полдня, а целую вечность, при этом ее ни разу не покормили. Несмотря на саркастичные мысли, Рита почувствовала голод. Моментально сделала бутерброд с колбасой и, откусывая, спросила:

– Ромка куда делся?

– А Боря мне не говорил.

– Так, а что говорил-то? Бабуль, ты не могла его порасспрашивать?

– Я? – удивилась Надежда Семеновна, чуть обидевшись. – Естественно, я обо всем расспросила. – Она села рядом и выложила полученные у «хорошего мальчика» факты и предположения – Аню убили вазой в районе двенадцати, часа ночи. Романа ищут. Скорей всего он убийца.

– Смеешься?

– Это мне Боря сказал. А ты не веришь?

– Нет.

– Понимаешь, Рита. То, что вы дружили в школе, не повод верить каждому его слову.

– Зачем ему убивать Аню?

– На этот вопрос ответит полиция.

– Или Ромка. Где он может быть?

– Сбежал. У него было время.

– А мотив убивать в своей квартире подругу – был? Вазой, на которой полно его отпечатков. Глупо так себя подставлять. И вообще, мне кажется, у него было время спрятать вазу, если он собирался убегать. Брал вещи, собирал дорожную сумку. Искал паспорт. Почему не выкинул вазу? Где Ромка?

– Ты не веришь, что он мог сбежать – уточнила свои предположения бабушка.

– Не сбежать, не убить. Но кто-то разбросал в его квартире вещи. Что-то искали? Бабуль, а чем он занимался в последнее время?

– А я откуда знаю? Ты так спрашиваешь, как будто я слежу за деятельностью твоих одноклассников.

– Правильно. За деятельностью одноклассников следит Оксана.

– Вот и позвони ей – посоветовала бабушка и тут же спохватилась – а вообще не лезь в это дело. Пусть полиция разбирается.

– Полиции я мешать не буду – пообещала Рита.

– Рита! – попыталась вразумить Надежда Семеновна внучку, вложив в голос требование.

– Ну, бабушка, ты хочешь, чтоб я сидела на месте и ничего не предпринимала?! Зная, что моего одноклассника обвиняют в убийстве моей одноклассницы.

– Еще не обвиняют – зацепилась бабушка за спасительное слово – подозревают.

– Я уверенна, что это дело времени. Не обвинят Ромку, обвинят Сергея.

– Какого Сергея? – удивилась Надежда Семеновна.

– Хозяина вазы.

Рита знала, что ее пояснения не объяснили бабушке ровным счетом ничего. Она безрезультатно пыталась найти в памяти подходящего Сергея. Но безжалостная внучка не помогала, а только сильнее запутывала и шокировала:

– Мы вазу у него украли.

– Что значит украли?

– Позаимствовали – быстро поправила Рита, пока бабушку удар не хватил. – Это его ваза, поэтому на ней будут его отпечатки. А майор Фёдоров посадит всех, чьи отпечатки на вазе. А там их минимум три, максимум четыре.

– Полсела – обреченно подытожила Надежда Семеновна.

– Мои. Ромкины. Сергея. И убийцы. Если он не среди нас троих.

– Ужасная математика – констатировала бабушка, поставив перед внучкой тарелку с борщом.

– Мне тоже не нравится – согласилась Рита.

Она некоторое время молчала. Надежда Семеновна дала возможность обдумать некоторые нюансы, хотя бабушка думала, что внучка взяла молчаливую паузу для обеда. Но Рита совсем не чувствовала вкус, машинально утоляла голод. Она строила планы по сбору информации. Что-что, а оставлять расследование убийства одноклассницы на майора Фёдорова (при всем уважении к его звездочкам на погонах), она не собиралась. Исчезновение Ромки уходило на второй план, но подозрение, что друга тоже нет в живых, она не отсеивала, хотя это было страшно представить.

Она доела борщ и отставила тарелку. По привычки поблагодарила и похвалила бабушку:

– Спасибо, было очень вкусно.

– Пожалуйста. – Надежда Семеновна тут же схватила тарелку и направилась к раковине. Вот уж морской закон, как волной смывает. – Что собираешься делать?

– Пойду пораспрашиваю соседей.

– Каких соседей – на полпути остановилась Надежда.

– Ромкиных, Анькиных. Кто-то же их видел. Хотя ночь была.

– Рита, оставь эти мысли. Пусть полиция разбирается.

Попытки бабушки не увенчались успехом, но возможно даже Надежда Семеновна не надеялась на них.

– Одно не могу понять – бубнила себе под нос Рита. – Как здесь оказался Сергей?

– Какой Сергей?

– Гордеев.

– Подожди, так это внук Гордеевых? – Бабушка медленно опустилась на стул. Задумалась. Грустные мысли нельзя было спрятать, они отразились морщинами. Страшную историю, которая произошла двадцать лет назад, никто не забыл, несмотря на то, что все воспоминания были стерты с лица земли. В прямом смысле этого слова. – Значит, это Сергей выкупил дом. Вернулся на родину. Не побоялся.

***

Долгое время переговоры никуда не приводили. Точнее они вели его по направлению совершенно ненужному, противоположному цели.

Валентин – хозяин дома, который собирался купить Сергей Гордеев – сопротивлялся, выискивая все веские и веские основания не продавать дом. Аргументировал свое решение мотивами, считая их релевантными.

– Я вложил в него душу. Мы привыкли здесь жить. У меня дочь выросла в этих стенах. Я собираюсь внуков здесь растить. Я перестроил его. Здесь был маленький переселенческий домик. Мы не хотим переезжать.

Но Сергей не сдавался. На каждый отрицательный ответ он находил положительное утверждение.

Но, как известно, из математических правил шестого класса образовательной школы вдолбленных Марией Ивановной (за спиной – Фибоначчи), что плюс на минус в итоге дает минус. Этот результат не устраивал Сергея, и он использовал метод умножения стоимости. Метод грубого давления на хозяина, при котором сам Сергей беднел на глазах.

Сергей свои положительные аргументы шлифовал кругленькой суммой денег, с каждым словом повышая стоимость дома и участка. Золотые слова! В смысле – слова дорого обходятся.

Но, в конце концов, хозяин сдался, рассчитав правильно, а главное прибыльно. В итоге Сергей остался без денег, которые накопил. Точнее он их никогда не копил. Все время вкладывал в бизнес и никогда не задумывался, что придет тот черный день, когда он останется без друга и жены. Тут никого винить нельзя, он сам выбрал этот путь, оставил все то, что с любовью и трудом нарабатывал. К большому сожалению, не смог (да и не хотел) бороться за свою долю в бизнесе. Бегать по судам и доказывать, что бизнес, записанный на жену, в действительности его создание, он не хотел. Подозревал, что Лера, зная цену его труда, не оставит живого места на плоти и крови, высосет всю душу, используя кровопийцев-адвокатов. У нее на них денег осталось много.

Близкий друг оказался замысловатым предателем, задумал и реализовал не менее замысловатое предательство. В итоге оказался в тюрьме. Пытаясь скрыть махинации, он убил человека. А жена оказалась обыкновенной предательницей – закрутила роман с лучшим другом.

Сергей испытал душевную боль. Оказывается, боль начинается с предательства.

Сергей никогда не думал, что останется гол, как сокол, и свободен, как орел. Не человек, а птица. С человечеством его связывала только банковская карта, которая опустела, когда хозяин дома сказал: «Да».

Сказал угрюмо, но Сергей подозревал, что мысленно он потирал руки и меркантильно улыбался, подсчитывая будущие траты. А траты, как оказалось, немного – квартира в Евпатории и домик на соседней улице.

Когда к Валентину Пестроухову обратился незнакомый мужчина с просьбой продать ему дом, сказать, что он удивился, это ничто не сказать, он собирался выгнать его взашей. Но разве может культурный сельский мужик выгнать такого же культурного незнакомца. Да и любопытство разыгралось и требовало продолжения. Предвкушая начало примечательного события, о котором можно будет вспоминать по случаю и без него, Валентин продолжил беседу с Сергеем. И кстати не зря – тут к гадалке не ходи.

Валентин не стал предрекать себе тяжелый разговор с женой, точнее монолог, который последует после его заявления о продаже дома, может с битьем посуды и оскорблениями. Ну, разве ж это обидно, когда банковский счет пухнет от миллионов. Это не единственное положительное последствие беседы с Сергеем. О чем он тут же сообщил мужчине:

– Пока дочь не подрастет, можно квартиру сдавать. Приданное у нее отличное будет. Она все равно в деревне не хочет жить. Куплю участок с сараюшкой и из него конфетку сделаю. Строительно-архитектурная практика у меня уже имеется. А ты-то чего сам на соседней улице дом не купил?

– А мне этот нужен – признался Сергей и пояснил – это дом моего деда. Он мне дорог.

Сергей догадывался, что если бы торг продолжился, то пришлось бы выложить стоимость эквивалентную трем квартирам в Евпатории и небольшому участку на луне. Разочарование и расчетливые выводы Сергей не стал читать, хотя Валентин не скрывал их – не справлялся с мышцами лица.

Будучи человеком закаленным суровыми уроками бизнеса, Сергей пожал руку и закончил разговор. Оставалось за малым – подписать договор купли-продажи. Труд еще тот – недооцененный – очень важный и ответственный. Любая малейшая ошибка вплоть до запятой имела необратимые последствия.

Но, видимо, на этом его невезения закончились. Договор благополучно подписали, дедовский дом перешел во владения внука.

Ностальгия, будучи девушкой капризной и непредсказуемой, заткнулась навсегда.

Зато Сергей чувствовал себя счастливым, хотя иногда вечерами накатывала тоска. Ужасная. Тягучая, как смола. Она сковывала движения и затягивала в толщу густых воспоминаний.

В тот день он ходил с подругой к реке. Громкое название местного водоема, но за неимением другого приходилось довольствоваться этим. Хотя в десяти километрах прекрасное Черное море, но без родителей никого не отпускали – возраст не позволял. Именно там он узнал о смерти бабушки и дедушки. Это была не просто смерть. Это было жестокое убийство. Сергей старался никогда не задумываться, что бы было с ним, не пойди он к реке, но отец частенько обсуждал это с мамой. Это был последний день, когда Сергей был в деревне Зерновой. Больше они никогда сюда не приезжали.

Его не пустили в дом. Он не видел растерзанные тела родственников. Он чувствовал горе. Это было страшно.

Он как будто провалился в яму с черной смолянистой жидкостью. Не чувствовалась земля под ногами. Все было зыбко. Она засасывала. Он терял контроль над ситуацией. И старался быстро выкарабкаться из воспоминаний.

Необъяснимый страх присутствовал и сегодня. Позже Сергей поймет, что нельзя игнорировать интуицию, даже если она еле шепчет.

Он занервничал. Какая-то сила толкала его из комнаты, намекая, что он слепец. Сергей установил камеры видеонаблюдения, как только переехал в дедовский дом. В сельской местности это было диковинкой, но новейшие технологии необходимо было вводить в эксплуатацию именно с этого дома. Плохо, что двадцать лет назад этого ничего не было. Не факт, что преступников это бы остановило, но были гарантии на их поимку.

Всевидящее око электронной промышленности не подвело. На мониторе мужчина крался вдоль забора, пытаясь, как показалось Сергею, вдавиться в него, быть одним целым. Он пригнулся. Присел. Встал. Дотянулся до ветки персикового дерева и потянул её вниз. Сергей не хотел, чтоб его основной работой стало – гнать малолетних воришек персиков, как будто ему заняться больше нечем. Но парнишка накинул капюшон и оглянулся. Забеспокоился. Занервничал, но притих. Постоял, прислушиваясь, и побежал.

Сергей незамедлительно скопировал запись на диск. Что она могла ему дать, он не знал, но почему-то боялся ее потерять. Визуализация превыше всего.

Он задумался, но от мыслей его отвлекли следующие кадры. Это касалось не только кадров экранных, но и на экране. Ими оказались трое мужчин, под предводительством участкового Бориса.

И каково же было его удивление, когда он вышел к незваным гостям и выяснил, что предводителем оказался не Борис, а майор Фёдоров, а потом ему объявили, что пришли они арестовывать за убийство Анны Симоновой. Вот такой вот перформанс. В главной роли – Сергей.

***

Рита настроилась на продуктивный обход сельских улиц, не догадываясь, что ей не придется этого делать. Оксана позвонила, когда она подходила к Ромкиному дому. Узнав, чем собирается заниматься любознательная журналистка, подруга напросилась в компанию. Договорились встретиться. Тем более Рита хотела порасспрашивать одноклассницу о Ромке и Ане.

Рита устроилась на лавочку возле подъезда и задала себе логичный вопрос: «Зачем мне это надо?» Он прозвучал в голове колокольным звоном. Одиночество имело побочное действие – заставляло погружаться в раздумья. И Рита не стала отказываться от грустного «удовольствия» проанализировать ситуацию, в которой невольно очутилась.

Маргарита Белозёрова – в прошлом журналист процветающего журнала никогда бы не добилась успеха в профессии, если бы с завидной периодичностью не влезала в расследования. Совсем недавно она побывала на мероприятии с громким названием «Бал предпринимателей», в результате которого очутилась в эпицентре расследования убийства профессора и его жены. Тогда её толкало желание поиска сенсации, и двигали жилки любопытства. Сегодня всё было по–другому, она хотела разобраться в деле, чтобы сердце не надрывалось от горя. Убедившись в своих внутренних потребностях души, она ответила себе на вопрос. Ответ был до банальности прост: «Очень трудно изменить себя».