– Родилась и живу в Москве, закончила Институт международных отношений, факультет международной экономики, свободно владею английским и испанским….

– Стоп-стоп-стоп. Еще раз: вы закончили МГИМО?

– Ну да, – ответила Дина. За последние полгода она уже привыкла к тому, какую реакцию вызывает у людей название ее института. Никто не верил, что туда можно поступить просто так, без денег и блата. А если ты учился в МГИМО, значит, у тебя есть деньги и связи, и ты не будешь работать простым секретарем со скромной зарплатой, пусть и в такой крупной компании, как «Бионик Фуд».

– Когда закончили? – поинтересовался Остафьев.

– Пять лет назад.

– И что с тех пор делали, где работали?

– Год стажировки в Мадриде, год в Лондоне. Потом я нигде не работала. Была замужем.

– Странно, что Ольга Владимировна взяла вас на работу, – нахмурился директор. – Она терпеть не может молодых бездельниц в своем штате.

– А я и не бездельница, я отлично училась, параллельно подрабатывала переводчиком, а после окончания института два года занималась международными рынками в крупнейшей европейской компании. У меня есть и образование, и опыт. А то, что потом я все время проводила с любимым мужем… Так что в этом предосудительного? Мы много и часто ездили по миру, работать было некогда. Да и не нужно.

– И что же случилось, почему вы теперь работаете?

– Потому что больше не нужно никуда ездить, жить не на что и мужа у меня больше нет, – огрызнулась Дина.

Впрочем, резкий тон не смутил начальника.

– А почему секретарем, у вас же отличный диплом?

Дина вздохнула. Как объяснить шефу, что полгода назад, когда она, хлопнув дверью, ушла от мужа, ей было почти все равно, кем работать? У нее осталось несколько сотен долларов, комната в маминой квартире и трехлетняя машина, подаренная отцом. Ей было так плохо, так страшно от внезапного одиночества и чувства незащищенности, что она не нашла в себе сил сражаться за какую-то более интересную работу и приняла первое подвернувшееся предложение. Просто чтобы было, на что покупать еду и бензин. Рассказывать об этом Дине совсем не хотелось, и она попыталась объяснить все по-другому:

– У меня не было опыта работы в России. Да и трехлетний перерыв всех настораживал. Вот как вас сейчас. Должность секретаря – это все, что мне удалось тогда найти.

– По-нят-но, – сказал Остафьев по слогам, додумывая свою мысль и пытаясь принять окончательное решение.

Собственно, вариантов у него не было, решение казалось очевидным. Они закончили с обедом и заказали десерт.

– Понятно, – повторил он. – Теперь моя очередь исповедоваться. Дело в том, что наша компания попала в очень сложное положение. Вероятно, нас хотят убить.

– В каком смысле «убить»? – не поняла Дина.

– Сделать так, чтобы нашей компании не стало, устранить конкурента, – пояснил Остафьев. – Им, конечно, непросто, наши иностранные совладельцы – надежная защита. При прямом наезде на фирму наши западные акционеры, имеющие прямые выходы на правительство и прессу, поднимут такой шум, что мало не покажется. Поэтому наш противник играет тоньше, он начал атаку лично на меня как на руководителя. Силовые структуры пытаются сфальсифицировать документы, финансовую и налоговую отчетность, чтобы предъявить мне липовое обвинение в воровстве денег со счетов фирмы, в уклонении от уплаты налогов и прочей грязи. Насколько мне известно, разработка этой провокации идет сейчас полным ходом, и я не берусь прогнозировать, какова будет реакция акционеров, когда они получат такие известия в качестве подарка на Рождество. Они консервативны и про наши акульи законы бизнеса имеют лишь отдаленное представление. Вряд ли они будут разбираться и ждать, когда я себя реабилитирую. Вероятней всего, они быстро выведут капиталы из «Бионик Фуд», а без их денег предприятие станет куда менее устойчивым. Свалить нас тогда будет гораздо проще. Я уж не говорю, к каким неприятным последствиям для моей жизни и деловой репутации приведет подобное обвинение.

Остафьев сделал глоток кофе и продолжил, сосредоточенно глядя на тарелку с десертом. Кажется, ему трудно было рассказывать такие подробности малознакомой девице, доверяя ей то, что он не мог доверить никому в компании.

– Не исключено, что я ошибаюсь и корень наших проблем в чем-то другом. Может быть, конкурентов интересуют наши технологии и мы столкнулись с банальным промышленным шпионажем. Как раз сейчас в лаборатории близится к завершению разработка одного вещества, которое… ну, в общем, будет полезно во многих отраслях. Возможно, все дело в этом, и повышенная активность, раздуваемая в последние месяцы вокруг компании, связана с новым изобретением. Все это пока только предположения. У меня нет точных сведений, я сужу по тому, что сообщают нам наши партнеры и служба безопасности. Но ясно одно: нам угрожают, и мы будем бороться. Сейчас у меня только две версии, поэтому защищаться мы станем, исходя из них.

Антон Александрович снова остановился, собираясь с мыслями для заключительной части речи.

– У меня есть два диска. На одном – подробная отчетность «Бионика» за последние годы, выписки по моим личным счетам, заключения аудиторской компании – все, что может понадобиться для доказательства моей невиновности в экономических преступлениях. Это мое алиби по всем возможным пунктам обвинения. На втором диске – описание последних технологических разработок лаборатории. Эти диски должны оказаться в сейфе в моем банке за границей. И я хочу, чтобы вы их туда отвезли.

Когда он закончил, с минуту оба молчали. Антон Александрович допивал кофе и выжидательно поглядывал на Дину. Она же смотрела на улицу, где какой-то бедолага копался под капотом машины и тщетно старался завести двигатель. Дина пыталась осмыслить все, что поведал ей сейчас Остафьев, но пока оно плохо укладывалось у нее в голове.

Конечно, она слышала про рейдерские захваты и раньше. Когда она жила в Лондоне, до нее в большом количестве доходили истории о том, что какие-то абстрактные злые дядьки нанимают абстрактных головорезов из охранных агентств, чтобы отнять у законного хозяина производство или недвижимость, или из-за липовых налоговых претензий крупные бизнесы переходят из рук их основателей и владельцев в руки людей, связанных с криминальными структурами. Но все те страшилки, казалось, не имели никакой связи с ее теперешней жизнью. Столкнувшись вдруг с этим в действительности, она не знала, как поступить.

Отвезти диски куда бы то ни было на планете проблемы для Дины не представляло. Но перспектива стать причастной к чужим проблемам, к чужой борьбе ее немного пугала.

С другой стороны, эта поездка дала бы ей возможность немного отдохнуть и развеяться в преддверии долгой московской зимы. Развеяться и, дай бог, окончательно распрощаться с воспоминаниями о бесславно закончившемся замужестве. И она решилась.

– Задача ясна, это несложно. Я готова отвезти ваши диски, – ответила наконец Дина. – Если, конечно, это действительно диски, а не пакет с героином.

– Хорошо, я рад, – сказал Остафьев, глубоко выдохнув и не заметив сарказма. Эту минуту, ожидая ее решения, он почти не дышал, гадая, каким будет ответ. – Тогда позвоните сюда, – он передал Дине визитку какого-то Ивана Ивановича, – здесь вам помогут быстро оформить шенгенскую визу…

– У меня есть действующая мультивиза, – прервала его Дина и пояснила: – Наследство от прошлой жизни. Но я тоже хочу задать один вопрос.

– Давайте ваш вопрос.

– Раз пошла такая пьянка, объясните, почему я? У вас же есть старые проверенные сотрудники, которых вы хорошо знаете. Я для вас – темная лошадка, и вообще не исключено, что засланный казачок. Может, эти ребята меня специально посадили к вам в офис, чтобы следить за всем происходящим изнутри.

Остафьев усмехнулся:

– То, что в офисе есть стукач, это точно. Иначе вряд ли мои враги узнали бы про изобретение. Но я уверен, что засланный казачок – не вы, Дина. Нет, это кто-то свой, из ближнего круга посвященных. Секретарь на ресепшен – седьмая спица в колеснице. Вы ничего не знаете и мало что видите. Все мои контакты, звонки и встречи проходят мимо вас. Утечка информации идет через кого-то из приближенных ко мне людей. Уж не знаю, каковы его мотивы, по злому умыслу он это делает или по разгильдяйству, но из-за него я не могу сейчас доверять никому из моей команды. Так или иначе, о моих действиях обязательно узнает наш противник. Чтобы мой план сработал, внешне все нужно оставить как есть, видимая картина для тех, кто за нами наблюдает, не должна измениться, понимаете? А вы – вне моего круга. Извините, но вы – декорация. И если несколько дней вас не будет на работе, этого никто не заметит. А мы с вами тем временем подготовимся к обороне. В общем, если вы согласны, считайте это рабочей командировкой, которая будет хорошо оплачена.

– Я уже сказала, что согласна, – напомнила Дина.

– Отлично. Тогда предлагаю поступить так. Сейчас вы возвращаетесь в офис. Завтра утром вам предстоит заболеть, поэтому, чтобы все выглядело натурально, начинайте проявлять первые признаки простуды уже сегодня. Кашляйте, ссылайтесь на дурноту… ну и что там еще бывает. Вечером нам нужно обсудить все детали, так что ужинать вам предстоит тоже в моем обществе. Уж не обессудьте. Когда закончите работу, возвращайтесь сюда, этот кабинет будет забронирован. Если я задержусь, дождитесь меня. Я обязательно приду.

На обратном пути из ресторана Дина улыбалась, вспоминая свои недавние опасения насчет намерений шефа. Чего она только не напридумывала, пока шла на встречу, а ларчик, оказывается, вон как открывался.

Уходить из «Бионик Фуд» она, пожалуй, пока погодит. Положению Остафьева сейчас не позавидуешь, и если она сумеет ему помочь, то сделает это. А там, кто знает, вдруг просьба директора окажется тем самым шансом, которого она так долго ждала.

Строя новые планы на будущее, Дина свернула в Вишняковский переулок и дошла по нему до преобразившейся от навалившего снега Новокузнецкой улицы. Вдалеке шумело Садовое кольцо, суета Пятницкой осталась позади, а здесь было тихо и сонно. Иногда грохотали трамваи, автомобили шелестели колесами, пролетая по брусчатке трамвайных путей. Но было здесь немноголюдно, а ритм жизни казался размеренней, как будто время в этой части старого Замоскворечья остановилось лет двадцать тому назад.