Книга после прочтения оставляет после себя двоякие впечатления. Первые главы читать мне было не особо интересно - там рассказывают про писателей времён октябрьской революции, гражданской войны и т.д., многих из которых я просто не знал и даже не слышал про таких. Дальше больше. Многих учительниц русского языка и литературы хватит инфаркт от того, как их любимые писатели и поэты вели себя не культурно-возвышенно, а как обычные люди - пьянствовали, ходили налево, буянили в ресторанах и т.д. Мне это напомнило бесконечные ток-шоу "Большая стирка", "Пусть говорят" и прочую муть с Малаховым, к которой я отношу отрицательно - ну не нравиться мне, когда люди выносят сор из избы, показывают грязное бельё и т.д. А вот ближе ко второй трети книги проснулся неподдельный интерес, и в книжку вцепился всеми пальцами - добрались до сталинской эпохи.
Не будем касаться темы "хороший плохой Сталин" и кровавой гэбни, но кое-что хочется упомянуть. Просто так, для размышления.
1. В кровожадном тоталитарном СССР, всячески гнобившим несчастных Творцов, можно было жить, зарабатывая только литературным трудом - и жить достаточно неплохо. В свободной демократической России, где нет никакой цензуры и можно печатать всё что угодно - почему-то нет.
2. Кровавая гэбня сама по себе действовать не будет - ей нужен толчок, побуждающий его к действию. Такие толчки им щедро давали сами писатели, с азартом строчившие доносы друг на друга.
Ярчайший пример с Мандельштамом. В 1933 году он пишет антисталинское стихотворение, как сейчас говорится, "срывающее покровы". Ну, это же нормально для Творца - кусать кормящую тебя руку (см. пункт 1 для размышления). Стихотворение он отважно читает тайком на квартире, десятку близких людей и коллег. Кто-то из этого десятка написал известно что и известно куда - толчок дан, НКВД зашевелилось (см.пункт 2). С этим арестом связана одна из забавных историй. Не знаю, насколько она правдива, но, зная любовь Сталина к троллингу, она вполне имеет место быть.
Борису Пастернаку позвонил Поскребышев и сказал:
– Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!
И, действительно, трубку взял Сталин и сказал:
– Недавно арестован поэт Мандельштам. Что вы можете сказать о нем, товарищ Пастернак?
Борис, очевидно, сильно перепугался и ответил:
– Я очень мало его знаю! Он был акмеистом, а я придерживаюсь другого литературного направления! Так что ничего о Мандельштаме сказать не могу!
– А я могу сказать, что вы очень плохой товарищ, товарищ Пастернак! – сказал Сталин и положил трубку.
Но шутки шутками, а арест арестом. Правда, как выясняется в итоге, истерия вокруг несчастных страдающих творцов бывает излишне раздута. Например, сам Бродский писал про свою ссылку в архангельскую деревню, что это было его лучшее время. Благо, работа в местном ДК была для него не особо обременительная - это не лес валить или в поле копать. Тот же Мандельштам сам мог выбрать место своей ссылки, остановившись в итоге на Воронеже - а ведь могли принудительно заслать куда-нибудь в Нарьян-Мар или Новый Уренгой.
С особым вниманием читал главу про Солженицына. Разочарован не оказался - автор выражает вежливое недоумение тому, как отсидевший в лагерях и бывший там стукачом человек может учить нас "жить не по лжи".
Если не считать "грязного белья" в начале, книжка оказалась крайне интересной. Крайне познавательно было взглянуть на многих авторов с другой стороны, без истеричных воплей про репрессии и кровожадное НКВД.