© Алексей Мефокиров, 2019

ISBN 978-5-4496-4831-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности

Особая благодарность Ольге Мефокировой, без которой бы создание этой книги не представлялось бы возможным. Она – главный вдохновитель и первый помощник, важный практический консультант. И лишь скромность не позволила ей называть себя автором данного произведения

Вместо пролога

Посадил дед репку – выросла репка большая, пребольшая.

Стал дед репку из земли тянуть: тянет-потянет, вытянуть не может.

Позвал дед на помощь бабку.

Бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула кошка мышку.

Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку тянут-потянут – вытянули репку!

Русская народная сказка

Глава 1

Ой, налетели ветры злые,

Да с восточной стороны,

И сорвали черну шапку

С моей буйной головы.

И сорвали черну шапку

С моей буйной головы..

Русская народная песня

Выйдя из дому, Коля одел на глаза самодельные очки, сделанные из картонки тех самых конфет, которые он в последний раз купил в супермаркете. Это было почти десять лет назад, но коробка из-под них каким-то чудом сохранилась.

Очки были сделаны так, что его глаза смотрели через узенькую, прорезанную острым ножом щелочку. Через эту щелочку солнце не ослепляло, да и ветер, несущий снежную крошку, был не так страшен.

Поправив шарф из собачьей шерсти, он оседлал полукустарные, но очень качественно собранные велосани, и проворно двинулся на них к проруби, усердно работая педалями. Выклеенный из сосновой древесины ротор-скребок, приводимый в движение цепью, быстро вращался, поднимая позади искрящуюся в морозном воздухе снежную пыль. Запах влажной шерсти шарфа смешивался с ощущением одеревенелости в носу, возникающей от проникновения морозного воздуха. Это создавало странное, но типичное ныне сочетание.

Снег весело поблескивал в лучах полуденного солнца, и лишь под деревьями царствовала синяя, такого же цвета, как и небо над головой, тень. Вокруг были тысячи и тысячи отблесков, такие яркие, что просто резали глаза.

Дачные домики соседей, обложенные снежными блоками (чтобы внутри было теплее), были похожи на горы из драгоценных, ограненных рукой умелого мастера, бриллиантов. С вершины многих этих рукотворных сугробов поднимался едва заметный дымок. Запах у этого дымка был не очень приятный, но что поделать….

Очень скоро, уже в начале июня снег растает и начнется лето. Короткое, скромное лето юга России. Небо покроется серыми облачками, и моросящий дождик почти не будет прекращаться в течение трех-четырех месяцев. Заброшенные поля медленно обрастут седой зеленью, которая уже в начале сентября пожухнет под первыми осенними заморозками.

Вместо бесконечных, уходящих далеко за горизонт полей теперь можно было встретить земляные узкие валы, на вершинке которых, уберегаемые от вымокания, росли кое-какие растения, дающие скудное пропитание. В эти валы, высотой часто более метра, было вложено невероятное количество труда. Их всегда размещали с востока на запад, с северной же стороны укрепляя каменной кладкой. И порой, особенно как сейчас, зимой, невозможно было догадаться о назначении столь диковинных сооружений. Лабиринт, да и только. Они были похожи на ступеньки, ведущие в никуда…

Бесконечными же теперь стали пустоши искусственно воссозданной тундры между поселениями, особенно впечатляющие своей бескрайностью тогда, когда их покрывали снега.

Десять лет назад, а возможно и намного раньше произошла глобальная катастрофа. Апокалипсис.

Она подкралась тихо, незаметно, так, что в момент её начала никто ничего не заметил. Порой еще можно встретить то тут, то там ржавеющие остовы автомобилей и тракторов, даже зерноуборочных комбайнов. Оставленные постройки, выбитые окна которых продуваются ветром.

Впрочем, бетон городов (мало по малу) разбивается на блоки, которыми уцелевшие люди выкладывают северные стены вездесущих «лабиринтов». Население почти с самого начала заметных климатических изменений массово мигрировало на юг и запад, оставляя свои пожитки. С юга же им навстречу двигались потоки беженцев, которых с родной земли изгоняла невиданная засуха.

В местах же, где еще сохранялись почти прежние климатические условия, вовсю запылало жесточайшее противостояние между самыми разношерстными силами.

Вялотекущие полупартизанские столкновения, которые велись прокси-войсками ведущих геополитических игроков, постепенно перешли в конфликты покрупнее. Тайно и явно применялось изощренное биологическое оружие. А потом и тактическое ядерное. А потом – и стратегическое. В общем, всё, что только можно было применить…

Но, как ни странно, человечество выжило. Небо не закрылось черной пылью, как предсказывали многие. Радиоактивное заражение было, но оно не было столь уж глобальным. Куда опаснее оказались не дела рук человеческих, но мощь постепенных климатических изменений.

Впрочем, не будем забывать, что именно эти изменения и спровоцировали побочные эффекты в виде бескомпромиссной войны за ресурсы, всеми доступными средствами. Войны за ресурсы? Ну и термин. Как будто в мире вообще бывают другие войны…

В Европейской России лето с каждым годом становилось всё более поздним и дождливым, так, что урожаи год за годом погибали. Зима же становилась все более суровой и долгой: начинаясь в конце сентября и не разжимая своих ледяных объятий почти до начала июня.

Когда все только начиналось, Коля, студент третьего курса политехнического института, начал встречаться с Машей, которая в том же году заканчивала институт по специальности «Экономика и финансы». Очень Маша смущалась, что её парень младше чем она, но при этом ей очень нравилось быть с ним вместе. Оставаясь наедине, они могли молча обняться и сидеть, не замечая хода времени.

Маша не была красавицей. Среднего роста, немного плотноватая; если бы она не уделяла внимания физической культуре и питанию, то вполне могла бы иметь избыточный вес. Но, благодаря её собственным усилиям у неё было пусть не идеальная, но вполне привлекательная фигура. Темно-русые, почти темные волосы она заплетала в модную косу, змеёй обвивающей голову.

Коля до конца не понимал, что ему очень повезло встретить Машу. Ведь она была живой, открытой, лишенной притворства или зажатости. Что Коля еще по неопытности воспринимая как должное – так это то, что Маша не страдала тем своеобразным женским эгоизмом, который часто едким ядом, когда быстрее, когда медленнее отравляет отношения.

Впрочем, не будем предвзяты – подобное свойственно и многим мужчинам, часто излишне робким, но прячущим свою робость за лживой бронёй вечного недовольства.

Да, это очень своеобразный эгоизм, в определенной мере иррациональный; построенный на мифах и стереотипах о том, каковы «настоящие» мужчина и женщина. Этим эгоизмом девочки с самого раннего возраста заражаются от матерей и от подруг, от старших сестер. Женщины, этим страдающие, часто присваивают себе роль почти пассивного зрителя, которому должны доставлять удовольствие; и не просто – но в каждый момент угадывая малейшие изменения настроения. И речь не только лишь о постельных утехах… но и обо всей жизни, которую они ведут.

При этом они сами чаще всего бояться сделать малейший шаг, малейшее прикосновение; бояться сделать хотя бы малейшую подсказку о том, что им приятно, а что нет. Более того, они даже не знают, как сформулировать, что же именно им приятно. И на каждое необычное действие, на каждую мысль или фантазию реагируют показательной обидой.

После близости с такими женщинами внутри остаётся чувство холодной опустошенности, точно такое, как когда тебя рассчитывают с работы, не заплатив. И сами эти женщины в большинстве случаев глубоко несчастны. Они могут быть разными: суховатыми ханжами или нарочито вульгарными, холодными или постоянно ищущими секса, одинокими или гулящими (а часто одновременно и теми, и теми). Сущность беды, коренящейся в их натуре, от этого не меняется.

Они бродили по городскому парку. Присев на скамейку, Маша нежно прижималась к Коле, и он медленно касался губами её щек, подбородка, нижней губы. Прикрывая глаза, она мурлыкала, словно котёнок и её губы зовуще приоткрывались. Их дыхание сливалось в одно целое. Медленные поцелуи.

Она сначала призывала Колю к себе, а когда его губы касались её, она держала его на минимальном расстоянии и поддразнивала кончиком шаловливого языка… лукаво улыбаясь лучистыми серо-голубыми глазами. Он гладил рукой её волосы, вдыхая их пьянящий аромат, а она могла нашептывать ему на ухо разные несуразности, всё ближе приближаясь своим горячим дыханием и чувствуя, как по его телу проходит мягкая дрожь.

Иногда она, играясь, нежно захватывало кончик его уха зубами или касалась его губами и кончиком языка… В отместку он проделывал то же самое, или целовал её шею, задерживаясь сзади, чуть ниже затылка; от этого по всему её телу пробегали приятные мурашки и ей хотелось повторить это еще и ещё… В шутку они называли это «покусюшками», и часто она чуть подавшись вперед, прижималась к нему своей грудью и шепотом просила: «Кусь меня». У них был свой, только им понятный язык любви, на котором без всякого стеснения можно было говорить о тех ласках и прикосновениях, которые бы им хотелось получить или подарить.