Глава 1. В объятиях отчаяния

Все приходят в этот мир одинаково, но по-разному покидают его; судьба постучится в дверь ко всем, но каждый по-своему ощутит приближение конца.

Сфинкс при виде Дмитрия Михайловича почтительно замурлыкал. Напоследок кот потерся ухом о белые и холодные, как мрамор, пальцы Ии Филипповны, спрыгнул с кровати и крадучись перебрался на кушетку. Здесь он чувствовал себя гораздо уютнее, чем рядом с угасающей хозяйкой, – любимцы богов безошибочно чуют дыхание смерти! Казалось, оно ощущалось даже в пленительном аромате роз: каждое утро в бывшую спальню четы Поликарповых приносили свежесрезанные цветы.

Ия Филипповна взглянула на настенные часы, а затем с удивлением посмотрела на мужа:

– Хочешь побаловать меня в неурочный час?

– Очень хотел тебя увидеть, императрица, – Дмитрий Михайлович опустился на краешек постели и поцеловал жену в сухие губы.

– Es ist unerwartet, aber es ist angenehm¹.

По ее голосу Дмитрий Михайлович понял, что Ия действительно удивлена: прежде, за все тридцать лет их брака, ему никогда не удавалось так рано вернуться с работы. Даже в последние недели, ставшие для них тяжелым испытанием, супруги по-прежнему встречались редко – только рано утром и поздно вечером, почти ночью, когда Ие делали последнюю инъекцию, а Дмитрий Михайлович приходил пожелать ей доброй ночи.

После уколов ей становилось немного хуже, но она никогда не жаловалась: знала, что, по словам семейного врача Миккеля Хансена, это нормальная реакция организма на лекарство, признак его борьбы с болезнью, и не переставала верить в чудо.

Бизнес сделал Поликарпова одним из самых состоятельных людей России. Возглавляя «ADM Групп», крупнейший финансово-консалтинговый холдинг, он жил только работой, от рассвета до заката. Мало что изменилось, когда врачи обнаружили у его жены страшное заболевание – онкологию. Дмитрий Михайлович сознавал, что, работая в прежнем ритме, поступает эгоистично, даже вероломно по отношению к больной супруге. Но Ия Филипповна никогда не упрекала его за недостаток внимания: знала по личному опыту, каких усилий стоит руководство огромным холдингом. Они вместе, еще студентами, начинали этот бизнес, по кирпичику строили компанию, которая впоследствии превратилась в настоящую империю.

Каждое утро, когда Ия просыпалась, Дмитрий Михайлович приносил ей чашку свежезаваренного чая с мятой – ее любимого напитка со студенческих лет. Этот маленький ритуал стал для них символом неизменности их любви, несмотря на все драматические перемены в жизни.

Дмитрий Михайлович взял жену за руку. Ее пальцы отозвались холодом мрамора, и это прикосновение в очередной раз пронзило его нестерпимой внутренней болью. Он вспомнил, как много лет назад они с Ией, студенты-экономисты, сидели в тесной квартирке на окраине города, работая над первым бизнес-планом. Свет настольной лампы отбрасывал причудливые тени на разложенные бумаги. От волнения перед защитой проекта их руки то и дело случайно соприкасались. Сейчас ее рука выглядела безжизненной, и это осознание причиняло боль сильнее, чем любые недосказанные слова.

Последние месяцы им все-таки удалось посвятить друг другу. Только не так, как оба мечтали. На комоде у кровати стояла фотография в серебряной рамке: молодые Ия и Дмитрий на фоне их первого офиса. Ия тогда впервые надела деловой костюм, а Дмитрий гордо поправлял галстук. Теперь этот костюм казался ей до смешного простым, а тот офис – крошечной клетушкой по сравнению с нынешними просторными кабинетами.

Дмитрий Поликарпов сопровождал жену в Мюнстер, где в престижной клинике Вестфальского университета ее обследовали известные профессора – одни из самых авторитетных европейских специалистов в области неврологии, эндокринологии и онкологии. Именно там Дмитрий Михайлович познакомился с Миккелем Хансеном, талантливым гематологом, который поразил его своей внимательностью и искренней заботой о состоянии Ии.

Однако новость, которую принес Хансен, оказалась сокрушительной: у Ии диагностировали критическую стадию развития лейкемии, которая развивалась параллельно с гипертоническим кризом.

По его неутешительному прогнозу, Ие оставалось жить меньше полугода!

Так, несмотря на все достижения современной медицины, любимая женщина, верная жена и преданная соратница Дмитрия Михайловича медленно угасала, и ее уход оказался неизбежным.

Поликарпов обратил внимание на то, с каким вниманием доктор Хансен относится к его супруге и с какой непринужденностью Ия Филипповна общается с ним, как будто знали друг друга всю жизнь. Кроме того, Миккель хорошо говорил по-русски. Оказалось, что его отец был русским эмигрантом, трагически погибшим, когда мать Миккеля еще носила его под сердцем. Именно она, в память о покойном муже и отце, привила ему любовь к русскому языку и к России.

Дмитрий Михайлович по просьбе своей жены предложил Хансену стать их семейным врачом. Австриец с радостью принял предложение. По его словам, он никогда не был женат, а его единственная семья – это очень старая и больная мать, с которой он никогда не расставался. Поликарпов пообещал, что поможет им переехать в Россию и предоставит в их полное распоряжение уютный гостевой домик в своем личном поместье в Сколково.

Ия Филипповна призналась мужу, что бесконечно благодарна ему за это решение и предложение. Всегда очень внимательная к нему, она замечала малейшие изменения его настроения, а в глазах умела прочитать то, что происходило в его душе. Но не паниковала: напротив, старалась выглядеть беззаботной и искренне верила в свое выздоровление.

По возвращении из клиники Вестфальского университета пожилая женщина твердо решила остаться в любимом доме в Сколково, который хранил воспоминания о ее детстве, проведенном в Австрии.

В этом особняке, оформленном в стиле австрийского ампира, Ия Филипповна ощущала себя по-настоящему живой. Ее не прельщала ни уютная вилла в Вене, ни просторная квартира на Кутузовском проспекте, куда позже переехал сын Павел с женой Ольгой. Вдыхая свежий воздух Сколково и наблюдая за птицами над Сетунью, она испытывала спокойствие и умиротворение. Именно здесь ей хотелось продолжить свое лечение, а возможно, и встретить свой конец – эта мысль не пугала ее так сильно, как перспектива оказаться за пределами любимого дома.

Особенно трогательную теплоту вызывала у нее комната сына, которую, по инициативе хозяйки дома, все называли «Маленькой Веной».

Дмитрий Михайлович тоже перебрался в Сколково, чтобы находиться рядом с супругой. Однако, несмотря на ее приподнятое настроение, он постоянно испытывал душевные муки. Каждый день в особняке превращался для него в медленную агонию. Он видел, как жена с удовольствием гуляет по парку, по берегу Сетуни, как она наслаждается каждой минутой, проведенной в стенах особняка. И именно это причиняло ему самую сильную боль – осознание того, что он не может разделить ее радость. Дмитрий Михайлович также понимал, что пока Ия Филипповна счастлива в своем маленьком австрийском раю, его собственное существование постепенно растворяется в пустоте, превращаясь в бесконечную череду серых будней, наполненных тревогой за будущее.

Так он думал по сей день. Внезапный телефонный звонок перевернул его представление о действительности. После короткого приветствия и представления сдержанный мужской голос сообщил:

– Самолет вашего сына Павла Дмитриевича Поликарпова разбился при вылете из Минеральных Вод…

Дмитрий Михайлович пошатнулся, как от удара в солнечное сплетение. В голове помутилось, и на мгновение ему показалось, что его жизнь разлетелась на осколки. В этот момент судьба, постучавшаяся в их дом, принесла двойное горе. И если раньше он думал, что знаком с настоящей болью, то теперь осознал в полной степени: его страдания только начинались.

Дмитрий Михайлович, вернувшись из Москвы, не сразу решился подняться к жене – не знал, как сообщить ей эту страшную новость, которая могла стать для нее тяжелым ударом.

За массивной дубовой дверью кабинета он опустился в кожаное кресло и уронил голову на руки.

– Как же так? Павел, наш мальчик! – шептал он, не веря случившемуся.

Его сын, банкир и владелец солидного пакета акций «ADM Групп», Павел Поликарпов, неделю назад вылетел в командировку на собственном поршневом самолете. Ничто не предвещало беды.

Сообщение о его гибели ударило Дмитрия Михайловича как обухом по голове. На какое-то время у него отключились все органы чувств – он ничего не слышал, не видел, не чувствовал запахов. Его тело застыло в неподвижности, а разум отказывался принимать реальность. Глаза, привыкшие видеть успех и процветание, теперь различали лишь пустоту, а руки, которые прежде уверенно держали бразды правления огромным бизнесом, дрожали, как листья на ветру.

Созданная им империя по-прежнему стояла несокрушимой цитаделью, но семейная жизнь, подорванная болезнью жены, сначала пошатнулась, как подпиленное дерево, а после гибели сына обрушилась всей тяжелой кроной на рыхлую почву его одиночества.

Время спустя в кабинет вбежали Антонина Корф, его сестра, и Ольга, жена Павла. Их отчаяние выдавали импульсивные движения и обрывистые фразы. Казалось, они верили, что смогут найти здесь, в этом кабинете, какое-то доказательство того, что новость о гибели их близкого человека – всего лишь чудовищное недоразумение. Их взволнованные голоса, доносившиеся будто издалека, из другой реальности, пытались пробиться сквозь пелену шока, в которой застыл Поликарпов-старший.

Останки Павла привезут в Москву послезавтра. Предстоит мучительное опознание тела, а на следующий день – погребение сына в семейном склепе на Троекуровском кладбище.

Дмитрий Михайлович с трудом сдерживал слезы: простится ли он в день похорон только с одним сыном, если о гибели Павла каким-то образом узнает его несчастная мать? Как сообщить об этом Ие? О каких положительных эмоциях, рекомендованных семейным врачом Миккелем Хансеном, может теперь идти речь? Ведь это известие наверняка убьет ее!

Ия Филипповна судорожно вздохнула и сжала руку мужа, привлекая к себе его внимание. Она видела, что он переживает сейчас сильные душевные муки, и понимала, что причиной тому служит не только ее болезнь.

– Милый, что с тобой? – прошептала она, глядя на него в упор. – Почему ты вернулся так рано?

Дмитрий Михайлович тут же взял себя в руки. Он не мог показать ей свою боль – это выглядело бы равносильно признанию.

– Прости, моя дорогая, – произнес он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, даже немного весело. – Просто устал сегодня. Много работы, важные переговоры.

Ия Филипповна внимательно всматривалась в лицо мужа, но тщетно пыталась прочесть его скрытые мысли.

– Ты что-то скрываешь от меня? – тихо спросила она, и глаза ее невольно увлажнились.

Дмитрий Михайлович взял ее руки в свои и нежно сжал.

– Ничего такого, что не могло бы подождать, – ответил он, заставляя себя улыбнуться. – Просто мне нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями.

Ия Филипповна покачала головой, но отступила:

– Хорошо, я подожду.