Глава 5. Плавание за горизонт

Долго тянулся последний семестр моего пребывания в Морском корпусе. Кадеты и гардемарины учились, дрались, за неуспеваемость и хулиганство их пороли розгами и сажали в карцер – жизнь в Корпусе шла своим чередом. Меня это дело не касалось, потому что дурью не маялся, учился прилежно и был у преподавателей на хорошем счету. Наступил июнь – пора экзаменов. Я сдал их с отличным аттестатом, даже по французскому языку, разговаривая на нём вполне сносно – не француз, но и не "деревня неотёсанная".

Прошли летние каникулы, и в конце августа пришло время полугодичной выпускной практики. В день нашего убытия мы стояли на пирсе, готовые взойти на наш учебный корабль. Офицеры и мичманы прощались со своими жёнами и детьми, а гардемарины с мамашами или девушками. Я осматривался по сторонам, увидев знакомую фигуру. Я подошёл к стоящей у причала девушке.

– Валя, здравствуй! Я очень рад, что ты пришла.

– Вот, Саша, решила тебя проводить в плавание.

– Спасибо, Валь, и прости.

Девушка кивнула головой и платочком вытерла набежавшую слезу.

– Прощай, Александр.

– Прощай, Валентина.

Она отошла и скрылась в толпе стоящих на пирсе людей. А я смотрел на море, которое звало меня в дальний путь. Над нами летали чайки, громко галдя о чем-то своём, возможно, комментируя действия бестолковых людей, зачем-то плывущих в чуждую им стихию. В доме Ростовцевых глава семейства собирался отправиться на службу.

– Пап, ты куда?

– Гардемарины уходят в последнее учебное плавание. Надо будет сказать напутственное слово – я ведь куратор училища. Маш, не хочешь со мной проехаться?

– Нет. Мне это не интересно.

– Как знаешь.

Отец одел парадную форму, слуга вызвал экипаж и адмирал уехал в порт. Следом из дома вышла молодая барышня, остановив извозчика на бричке, отправившись следом. Она стояла на пирсе, увидев прощание Сашки Михайлова с девушкой, которую, кажется, звали Валентина. Почему-то после прощания она ушла очень расстроенной. Затем рослый и уверенный в себе парень вместе с другими гардемаринами поднялся на палубу. Там они построились, стоя в белой форме вдоль борта. О чем-то вещал её отец, затем начальник училища, а строй гардемаринов и корабельных матросов кричал "ура". После этого провожающие сошли на пирс, а экипаж судна стал готовиться к выходу в море.

Сейчас мы были выпускным классом и будущими офицерами, так что и практика была офицерской: мы несли вахту помощниками вахтенного офицера и штурмана, самостоятельно прокладывали курс корабля и командовали вахтенными матросами. Правда, всё это происходило под присмотром капитана, офицеров и наших наставников из преподавателей корпуса.

Наша учебная шхуна держала курс в испанскую колонию Экваториальная Гвинея на остров Фернандо-По. Почему туда? Как я узнал от Лангмана, в это время там были одни из самых крупных плантаций кофе. Офицеры покупали его и сдавали петербургским купцам, имеющих торговые лавки типа "Чай, кофе и другие колониальные товары", тем самым подрабатывая к жалованию. Узнав об этом, я также решил подзаработать, отчего поменял все свои рубли на испанские серебряные пиастры. Аналогично сделали и мои друзья.

Мы прошли загруженное торговыми кораблями Балтийское море и оказались в Северном, непредсказуемом своими штормами и наличием большого количества морских мелей, которые здесь назывались «банками». Мы шли вдоль берегов Голландии, и я нёс вахту, командуя кораблём. Погода была солнечной, лишь иногда появлялись порывы ветра. Капитан отдыхал, а вахтенный офицер контролировал мои действия. Я посматривал на паруса, на ветроуказатель, болтающийся на мачте, и на небо в сторону, откуда дул ветер. Иногда для проверки облизывал палец, поднимая его вверх и смотря, откуда он станет холодеть. Наконец, обратился к вахтенному офицеру:

– Господин капитан-лейтенант, шторм намечается.

Офицер проделывал те же операции, так что сделал соответствующие выводы, но поинтересовался у меня:

– Почему вы так думаете, гардемарин?

– Ветер начинает рвать.

– Ваши действия, гардемарин?

– Прямо по нынешнему курсу на карте отмечены банки Лоуренса, поэтому надо уйти от них подальше, чтобы волна не выбросила шхуну на мель. Сменю галс и пойду мористее, обходя банки. Сейчас судно идёт крутым бейдевиндом. Когда ветер усилится, прикажу убрать паруса, а когда начнётся шторм, развернусь носом к волне в положение левентик.

– Хорошо, исполняйте.

Я отдал команды, мы повернули на три румба западнее, повернув в море. Паруса наполнялись ветром, а гардемарины и матросы, выполняя мои команды, маневрировали ими. В небе появилась чёрная точка и ветер усилился. Секстантом произвёл измерение своего положения, сверив его с координатами мелей Лоуренса, и отдал следующий приказ:

– На мачтах стравить шкоты, взять паруса «на гитовы»! Марсовым подготовить судно к шторму. Рулевому ещё повернуть на румб вправо, курс ост-ост-вест.

Чтобы паруса не порвало ветром одни матросы стали тянуть «гитовы», подтягивая паруса к реям, другие ослабляли шкоты фока и грота, третьи рифили «лишние» кливера на бушприте, а марсовые полезли на реи убирать верхние паруса. Вдали небо быстро чернело, волны становились круче, сильнее ударяя в борт. Мы повернули носом к волне, паруса заполоскали, а затем надулись, двигая корабль "задним ходом". Завершив подготовительные работы, я продолжал командовать, и судно вновь побежало вперёд на косых «штормовых» стакселях.

Мы успели подготовиться, а вскоре налетел ветер, принеся ливень и волны. Несколько часов шторм болтал нас, а затем ушёл севернее к берегам Норвегии. К тому же прикрылись от идущего из океана шторма берегами Шотландии, через пролив Ла-Манш прошли мимо Британии и, снова поставив все паруса, «полетели» к экватору. Наша практика шла своим чередом, гардемарины несли полноценные дневные и ночные вахты, командуя кораблём или исполняя роль матросов, по кругу меняясь обязанностями.