Уф, как-то гаденько получилось. Вроде бы автор и себя не возносит на пьедестал святости, а нет ему особой веры. Так преподносить изнанку жизни в тюремной психбольнице может человек, подсознательно испытывающий желания, аналогичные желаниям женоподобного главврача сего заведения. И недаром же образ Элтона удался автору намного ярче и живее остальных героев дневниковых записей. Автор честно признается в собственной предвзятости:
Ловлю себя на мысли, что мне тоже уже нравится ощущать власть над больными, распоряжаться их лечением, которое многие из них воспринимают как наказание.
Но, это только первый шажок, открывающий только частичку намерений. То, что заложено глубже, нам покажут с другой стороны. Да, разложение сейчас коснулось всех этажей медицины. Как и всего нашего общества, впрочем. Что можно сделать для остановки этого процесса? Может быть, достаточно будет не подпитывать нездоровые фантазии потенциальных клиентов не только обычных психушек и тюрем, но и тех же школ, оказывающихся на передовой.
Как самый незащищенный от атаки нечистот, подростковый возраст реагирует так непредсказуемо, так тяжело. Вот недавно совсем проходил у нас обследование пацанчик пятнадцати лет, молотком забивший своего товарища под воздействием «лирики». Каково ему сейчас? Он уже в здравом уме, в состоянии ужаса от неминуемости того, что дальше будет. Да, нет чудищ, с которыми он боролся в наркотическом угаре. Но встреча с доблестными психиатрами Элтонами ему гарантирована. Останется ли он в здравом уме? Сможет ли выжить и не обозлиться? Вряд ли. А, возможно, ему покажется самой приемлемой перспектива такого ухода? Неэстетичного внешне, но спасающего в данный миг страха:
У О. В. с утреца повесился больной Масаев. Спина распростертого хладного трупа его явилась моим заспанным очам в разверстых дверях каменного мешка Кошкиного дома. Бурый кал ромбиком торчал меж робко волосатых ягодиц. Уж не его ли материла вчера медсестра Любовь Станиславовна на утреннем обходе? Не ему ли обещала веревку? Ему хватило простыни…
Я не могу советовать эту книгу, дабы не распространять нечистоту, вольно или невольно пролезшую на ее страницы. Не надо, не читайте ее. Потом очень долго придется отмывать душу от налипшей на нее грязи воспоминаний.