Моей, навсегда маленькой, Све-Све

Дизайнер обложки Екатерина Владимировна Киланянц

© Александр Дубинин, 2017

© Екатерина Владимировна Киланянц, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4474-2767-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Вообще-то, я попал в этот дом случайно. Меня подарили какие-то друзья семьи. Хотя сначала, ещё в магазине, меня хотел купить довольно представительный господин с коричневым портфелем, бакенбардами и солидной плешью. Но у него, видимо, не хватило денег или ещё что-то. Уж я не знаю. И в итоге я оказался там, где я есть.

Ростом я не больше книги. Не какого-нибудь там большого словаря или толстой энциклопедии, а самой что ни на есть обычной книги, романа, например, или сборника рассказов. Наверное, поэтому меня и поставили на полку рядом с книгами. Я сделан из какого-то тряпичного материала, мои бока, руки, ноги и плечи накрепко сшиты двойным швом. Так уверял моих покупателей продавец в магазине. А голова и кисти рук у меня из самого настоящего фарфора. Хотя это не повод гордиться, однако вселяет чувство собственного достоинства. Одет я в яркий праздничный костюм арлекина, красный с жёлтым, с золотыми пуговицами, а на голове надет большой колпак с металлическим шариком на конце. Колпак загнут так, что этот шарик всегда болтается слева от моего лица. На моих ногах обуты особые ботинки с загнутыми кверху носами. Один ботинок красный, а другой жёлтый, и на их загнутых носах тоже есть блестящие металлические шарики.

Уж не знаю – кому это вдруг пришло в голову сделать меня арлекином? Ведь в душе я совсем не весёлый и не забавный, каким должен быть. Мне тоже иногда бывает грустно, особенно по ночам. Но видно, на то воля моего создателя. И ещё этот чудак сделал меня толстым: не слегка пухлым и не очень уж большим, а так, средней толстости. Интересно, о чём он думал? Впрочем, это не такая уж и большая беда, если поразмыслить хорошенько. Многие появляются на свет совсем не такими, какими хотели бы быть. И вот как часто получается: снаружи видишь одно, а внутри совсем другое. Не знаю, правда, что у меня там внутри, да и не хочу знать. Похоже, что-то тёплое и мягкое.

В тот осенний день, когда меня принесли в дом, всё время лил дождь. Это был мамин день рождения. Мама была высокая и нарядная в своём голубом платье. Она взяла меня, оглядела со всех сторон и очень мило мне улыбнулась. Все они обрадовались мне, особенно сын. Это был смешной пятилетний мальчик с кудрявыми светлыми волосами. Он никак не мог усидеть на месте и всё время ползал под столом, в ногах у гостей, или пытался пройти по комнате на руках, но у него ничего не получалось. Он шлёпался на спину и громко смеялся.

Меня передавали с рук на руки, тискали, мяли мне живот. И каждый из гостей непременно считал нужным отпустить шутку в мой адрес или сделать мне комплимент. Нельзя сказать, чтобы такое обращение и вся эта суматоха могли мне сильно понравиться. Но я всё равно был рад. Потому что люди были рады мне.

Папа тогда взял меня на руки, улыбнулся и спросил у тех, кто меня принёс:

– Где вы откопали такого тряпичного толстяка?

Это совсем не было мне обидно, потому что он сказал это с улыбкой, как-то по-дружески. Потом он посадил меня на полку в стенном шкафу, на самое видное место в большой комнате.

Вот так в тот пасмурный день и началась моя жизнь в этом доме. Совсем забыл: с того дня за мной и закрепилось это прозвище – Тряпичный толстяк, или просто Толстяк – так меня зовут для краткости. Что ж, имена ведь тоже не выбирают, да и мне досталось не самое плохое. Значит, можете звать меня Толстяком.

Моя жизнь на средней полке

Начну с того, что меня посадили на среднюю полку в шкафу. То есть надо мной была ещё одна полка и одна внизу. Это было не слишком низко и не слишком высоко. Со своего места я хорошо видел телевизор, а ещё кусочек улицы за окном. Думаю, можно сказать, что место у меня было отличное. Об этом мне ещё говорила Стеклянная Кошка, которая сидела на полке подо мной. Что? Вы не знали, что стеклянные кошки умеют разговаривать? Не знаю насчёт остальных стеклянных кошек, но эта уж точно умела. Погодите, я вам ещё и не такое расскажу.

Иногда, обычно это бывало по выходным, мама брала меня, пересаживала на край телевизора и протирала пыль на моей полке. Мне это очень нравилось, потому что я не люблю пыль. Когда наступала ночь, можно было немного поразмяться. Вы никогда не поверите, что творилось в комнате ночью. Цветы, которых много стояло на подоконнике, начинали переговариваться. Мадам Герань обычно жаловалась соседям на то, что мама редко её поливает, а маленькое деревце Бансай, которого перенесли в большую комнату из спальни, наоборот, радовался, как тут светло и тепло бывает днём, и всем говорил, как хорошо ему теперь стоять на этом самом окне.

Стеклянная Кошка, про которую я вам уже рассказывал, потягивалась, сходила со своей стеклянной подставки и начинала прогуливаться по полке взад и вперёд. Она была белого цвета с рыжими пятнами, такая тонкая и красивая, и имела длинный-предлинный хвост. И ещё на шее она носила тёплый белый шарф, который свисал почти до самых кончиков её лап. Стеклянная Кошка почти никогда не ходила дальше своей полки. Видно было, что она всем довольна и никуда больше не хочет.

А я слезал со своего места и обычно шёл проведать своего лучшего друга. Да-да, представляете, у меня завёлся друг. Он тоже стоял на окне и его звали Цветок. Почему, спросите вы? Почему не Кактус, не Комнатная Роза или, например, Диффенбахия? Ведь у всех цветов есть имена. Да, всё это так. Только настоящего имени моего друга не знал никто, даже мама с папой. Поэтому мы все звали его просто Цветком. Он и выглядел не так, как другие цветы: из тёмно-зелёного горшка с белыми полосками, где он рос, расходилось во все стороны множество отростков, похожих на щупальца осьминога, и они были все в шипах. Но что было странно, так это то, что они почти совсем не кололись, как, например, шипы розы. Вот этого я никак не мог понять. А раз или два в год мой друг цвёл каким-то необычным коричнево-пятнистым цветком. Вот такой был у меня друг.

Я забирался по шторе к нему на подоконник, садился рядом с ним, и мы оба глядели в ночь. Во дворе, на который выходило наше окно, был всего один фонарь. И его света нам было достаточно, чтобы видеть небольшой магазинчик около нашего дома, часть дороги, припаркованные машины и редких ночных прохожих. В темноте все они были чёрными и серыми. Наблюдать за прохожими было нашим любимым занятием. Мы всегда пытались отгадать, откуда и куда они идут. Почему ночью они не спят в своих постелях, как другие? Цветок сказал мне, что, наверное, некоторые люди, как и я, могут жить только ночью. Похоже на то.

А ещё мы видели ночное небо. Оно тоже было тёмным, как и сама ночь, но было усыпано множеством звёзд. Какие-то светили ярче, какие-то чуть слабее. Наверное, они были старше тех, ярких звёзд, и уже устали светить, поэтому-то не слишком старались. Так думали мы с Цветком. Но самое главное, на небе была луна. Цветок сказал мне, что она старше всех этих звёзд, и больше их, и светит ярче, потому она и главнее. И я соглашался с ним. Это ведь от луны исходило столько света, что даже если погасить фонарь под нашим окном, всё равно будет неплохо видно.

Кстати, знаете ли вы, что ночь на самом деле совсем не тёмная? То есть, конечно, она темнее дня, но её нельзя назвать тёмной. Так считают только те, кто не дружит с ней и не знает её. Как-то