Читать книгу «Айза» онлайн полностью📖 — Альберто Васкеса-Фигероа — MyBook.
image
cover

Альберто Васкес-Фигероа
Океан. Айза

Предисловие

«Айза» – логическое продолжение истории семьи Пердомо Марадентро[1]. Оно родилось не в тени успеха первой книги, а скорее потому, что я был не в состоянии покинуть такую героиню, как Айза, успевшую стать моей плотью и кровью.

Есть персонажи, которым удается (к сожалению, это случается нечасто) завладеть волей автора. Они управляют им по своему желанию, живут в его сознании и в сердце, проникают в его сны, и наступает такой момент, когда он начинает бояться, что сойдет с ума.

Это притягательное и одновременно тягостное ощущение; это яростная борьба между страхом от сознания, что кто-то вознамерился занять твое место, и несказанным удовольствием от возможности прожить еще одну жизнь, поскольку за одну секунду из тихого кабинета над морем на Лансароте можно попасть в жару, пыль и насилие венесуэльских льянос[2] или гвианскую сельву.

Когда в уме писателя рождается персонаж вроде Айзы, именно он переносит автора туда, где находится, а не писатель помещает его туда, куда захочет.

И когда Айза говорит и думает, это она заставляет писателя говорить и думать, даже если он не собирался этого делать.

Айза завладела мной в «Океане», и поставить заключительную точку в этом романе было все равно что убить ее, когда ей еще не исполнилось и восемнадцати и она не успела раскрыться как личность. Я оставил ее на корабле, когда вдали уже показался венесуэльский берег, и чувствовал такое любопытство, какое мог бы испытать любой читатель, желая узнать, что именно случится в этом экзотическом и чудесном месте.

Я видел Айзу, которая была частью меня самого, в стране, которая в какой-то степени была моей второй родиной. Я старался представить себе, что должно произойти, когда столкнутся два мира и две такие разные формы мировосприятия, и, хотя я это обдумывал, у меня было такое ощущение, что, пока я это не напишу и не смогу прочитать, Айза не будет существовать.

В определенной степени мы, писатели, по роду своей профессии страдаем одной слабостью: не верим ничему, кроме печатного слова, и идеи и даже слова представляются нам чем-то несущественным и не имеющим цены до тех пор, пока они не запечатлены на бумаге. Грубо говоря, это как если бы Наполеон начал существовать лишь с того момента, когда была издана его первая биография.

Айза не должна была умереть; вот почему в один прекрасный день я не выдержал, сел за машинку и заставил ее воскреснуть почти исключительно для того, чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство и посмотреть, что произойдет, когда она столкнется с миром, столь непохожим на море и Лансароте, каким, по моим сведениям, был Каракас, а также льянос и сельвы венесуэльской провинции.

Вероятно, это не самый лучший мой роман, поскольку он не дотягивает до уровня «Океана», однако бесспорно: удовлетворяя собственное любопытство, я получил больше удовольствия, чем когда работал над любой другой книгой.

Альберто Васкес-Фигероа

Позади остался океан – со всем грузом пережитых ими страданий. Позади – далеко-далеко – остались Лансароте и связанные с ним воспоминания; похоже, тоска по родине будет преследовать их на протяжении всей жизни, какая судьба ни уготована каждому из них.

Впереди – а теперь уже вокруг них – лежала Венесуэла, земля обетованная, мечта многих поколений эмигрантов. Однако семейство Пердомо Вглубьморя направили сюда обстоятельства, а не жажда разбогатеть. Почти все Пердомо страстно желали лишь одного: жить себе вместе и дальше в крохотной деревушке Плайа-Бланка, где в море можно найти все необходимое для удовлетворения их скромных потребностей.

Но сейчас с бесплодного вулканического острова они попали в пышную тропическую растительность, из тихой деревеньки, насчитывавшей триста жителей, – в грохот Каракаса, который за несколько лет успел превратиться в самый бурливый, кипучий город на свете, настоящее вавилонское столпотворение.

Из разрушенной Европы, которую сровняла с землей недавно отгремевшая война, хлынул поток беженцев и обездоленных – смешение стран, языков, вероисповеданий и идейных убеждений. И Венесуэла, а точнее, длинная и узкая Каракасская долина постепенно становилась горнилом, где попадали в переплавку представители самых разных народов, несшие с собой свои разочарования и надежды.

Многие, подобно семейству Пердомо Вглубьморя, не имели при себе никакого иного багажа, кроме собственных рук, и никакого капитала, кроме необходимости выжить, – и самая младшая Пердомо, наделенная Даром «приманивать рыбу, усмирять зверей, приносить облегчение страждущим и утешать мертвых», тут же ощутила с тоской, как давит на нее это скопище людей, машин, шумов, запахов и высоких недостроенных зданий. Перед лицом большого города она чувствовала себя более беззащитной, чем перед разбушевавшимся океаном, угрозой нападения морских чудищ или даже страхом кораблекрушения и смерти.

– Что с тобой?

– Мне страшно.

Ее братья промолчали – наверно, потому что сами оробели, попав в совсем незнакомое окружение. А мать только нежно убрала волосы с лица дочери и мягко опустила руку на плечо, словно этого простого жеста было достаточно (а так оно и было), чтобы успокоить девушку.

Они стояли на площадке, куда автобус привез их с побережья, из Ла-Гуайры[3], и озирались вокруг, удивленно и опасливо, как люди, знающие, что впервые сталкиваются с грозным чудовищем, с которым бесполезно бороться. С востока в долину вползали черные мрачные тучи, заволакивая высокие склоны величественной горы. Они обрушили на город водопады темной и теплой воды, которая словно хотела заглушить своим шумом рычание моторов.

– Островитяне?

Они обернулись и увидели лысого толстяка, развалившегося на ближайшей скамейке; тот придирчиво осматривал всех приезжающих.

– Что вы сказали?

– Вы островитяне? Канарцы?

– Как вы узнали?

– Первое, чему учишься в Венесуэле, – с первого взгляда распознавать национальность человека, даже из какого он региона. – Толстяк сделал неопределенный жест своей единственной рукой; культю другой скрывал рукав просторной, пропитанной потом гуяберы[4] вроде как голубого цвета. – Вам нужно жилье? – поинтересовался он.

– Какого рода жилье?

– За тридцать боливаров могу предоставить комнату с тремя кроватями и правом пользования кухней. А еще каждый день сможете принимать душ.

– Нас четверо, – ответили братья.

– Женщины могут спать на одной кровати, – сказал толстяк, с трудом поднимаясь со скамейки и глядя на небо. – Решайтесь! Вот-вот хлынет ливень, а мне совсем неохота промокнуть до нитки.

Аурелия Пердомо посмотрела на своих детей, заметила, что по тротуару запрыгали крупные капли, и в знак смирения пожала плечами.

– Ладно, – согласилась она.

Они двинулись за слоноподобным калекой к самому большому и проржавленному автомобилю, какой когда-либо им доводилось видеть. «Понтиак», вероятно, раньше был белым, а сейчас скорее смахивал на треснутый ночной горшок, чем на настоящий автомобиль. Им пришлось ждать под дождем, пока чудовищных размеров зад опустится на пружины и циновку огромного сиденья и толстяк справится с проржавевшими внутренними запорами, чтоб впустить их внутрь салона.

Почти насквозь промокнув под тропическим ливнем, который, будто себе на потеху, норовил добраться до их тел сквозь худую одежонку, все кое-как разместились внутри вонючего драндулета, который зарычал и затрясся, словно старик в сильном приступе кашля.

– Плата за первую неделю вперед, – объявил толстяк. – Обычно я не беру на постой людей без багажа. Как это вышло, что у вас ничего нет, кроме того, что на вас надето?

– Мы потерпели кораблекрушение, – прозвучало в ответ. – И все потеряли.

– Ну и ну! – размышлял калека в то время, как они медленно тронулись с места. – Вот не повезло, так не повезло! Однако вы, островитяне, сумасшедшие. Выходите в море на утлых суденышках, а там будь что будет! Вы просто чудом не потонули! Меня зовут Мауро, Мауро Монагас, и мой дед по матери был астурийцем.

– А я – Аурелия Пердомо, а это мои дети: Себастьян, Асдрубаль и Айза.

– Писаные красавцы. Особенно девушка. – Толстяк громко расхохотался, и его смех перекрыл даже стук дождя, который барабанил по крыше, уже пробив ее в полудюжине мест. – Еще бы, с такой мамашей!

Предполагаемый комплимент словно источал отвратительную, липкую грязь, поскольку в устах этого сального, потного и, как оказалось, вонючего человека слова странным образом меняли смысл, будто приобретая таинственный подтекст, который один только говоривший и понимал. Впрочем, никто из его пассажиров не отозвался. Они были поглощены созерцанием дождя: это был настоящий потоп, какого им никогда не доводилось видеть; за считаные минуты воды вылилось больше, чем за все эти годы на их далеком и бесплодном острове по ту сторону Атлантики.

«Дворники», судя по всему, не справлялись со своей задачей: видимость так и оставалась ниже средней, – и горе-автомобиль с грехом пополам продвигался в тесном транспортном потоке. Вода словно склеивала машины друг с другом, и они ехали по узким улицам еле-еле, бампер к бамперу, а их гудки становились все громче, и из широкой долины рвался наружу непереносимый вой, который поднимался по склонам горы и холмов и отражался от низких и густых туч или высоких и уродливых зданий.

Айза Пердомо протирала запотевшее стекло, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь пелену крупных капель, но видела лишь машины, грузовики, автобусы, людей, которые бежали, чтобы спрятаться в подъездах или под навесами, и фасады домов немыслимых цветов, чередовавшиеся с множеством магазинов, в витринах которых уже начали загораться первые огни.

Мир за окном словно куда-то уплывал, как это бывает во сне, теряя очертания, временами напоминая замедленную съемку, странное видение, в котором лица, да и тела оказывались искривленными, нереальными и в то же время соответствовали нереальности всего, что было вокруг: железа, цемента и каучука. Мир был пропитан проливным дождем и запахом пота, которым разило от толстяка, а еще запахами дешевого бензина, мокрой земли и гниющей тропической растительности.

Впервые в жизни Айза внезапно почувствовала головокружение и почти неудержимый позыв к рвоте. Она, дочь, внучка и правнучка рыбаков, мужественно перенесла все штормы во время долгого-предолгого плавания через океан на потрепанном баркасе меньше двадцати метров в длину, и вдруг – на тебе! – ее организм взял и взбунтовался против тряски в этой развалюхе – «понтиаке» и против ощущения подавленности, вызванной жарой и вонью.

– Что-то не так, дочка?

– Я задыхаюсь. Этот город воняет!

– Это все из-за дождя, – объяснил толстяк Мауро Монагас, не оборачиваясь. – Он переполняет сточные канавы, а река Гуайре разносит нечистоты дальше. Эта река всех нас доконает! В нее вливается большинство городских клоак, а она пересекает город из конца в конец. В некоторых районах целых три месяца в году невозможно жить из-за вони, москитов и крыс.

– А уверяли, будто это современный город, – осторожно возразил Себастьян, старший из братьев. – Все о нем только и говорят.

– Так и есть! – подтвердил толстяк. – Сейчас это самый что ни на есть современный и быстро растущий город на земле. В том-то и дело: понаехало столько народа, что, сколько ни строй, все мало, и никто не думает о стоках. Что ни день появляются районы, где даже нет канализации… Прямо бедлам какой-то!

– В таком случае работы здесь наверняка хватает.

Однорукий почесал бровь культей и искоса посмотрел на Асдрубаля, который сидел с ним рядом: замечание исходило от него.

– Это зависит от вас, – сказал он. – Что вы умеете делать?

– Мы рыбаки.

Толстяк громко расхохотался; смех прозвучал неприятно и оскорбительно.

– Рыбаки!.. – воскликнул он. – Да бросьте! Если только вы не собираетесь ловить навоз в Гуайре, объясните-ка мне, что вы намерены делать в Каракасе.

– Мы приехали, чтобы оформить вид на жительство, – уточнил Асдрубаль. – А затем вернемся в море.

– В Венесуэле нет моря, дружище! Берега много, это так, но не моря, которое вы ищете. Здесь никто не ловит рыбу, потому что этим не прокормишься. В Венесуэле деньги делают здесь, в Каракасе. Вот где сколачивают состояния… Или в Маракайбо, вблизи нефтяных месторождений. Остальное – море и рыба – это для негров из Барловенто. А сельва – для индейцев. Послушайте меня! – сказал он в заключение. – Если вы отправитесь на побережье, помрете от жары и отвращения. – Он подъехал к тротуару и резко затормозил около какого-то дома. – Приехали!

Это было старое и мрачное здание, в котором пахло сыростью, мочой и дешевой стряпней, с темным подъездом и скрипучей деревянной лестницей со стертыми ступеньками; она с трудом восходила вверх, к третьему этажу, где открывались две высокие стонущие двери.

Комната была под стать всему остальному: душная и темная каморка без вентиляции, если не считать крошечного оконца, в котором не хватало пары стекол. Оно смотрело в высокую обшарпанную стену узкого внутреннего двора.

– Бог ты мой!

– Не нравится – не берите, – невозмутимо произнес Мауро Монагас, нисколько не сомневаясь в исходе дела. – Заплатите за транспорт – и ступайте себе на улицу мокнуть и искать что-то другое, пока не стемнело. – Он зажег сигарету, прижав культей спичечный коробок к телу, и насмешливо улыбнулся. – Но сомневаюсь, что вы найдете что-то лучше за эту цену; будет жаль, если вы проведете свою первую ночь в Каракасе под открытым небом. – Он провел рукой по носу. – Ну же! – нетерпеливо сказал он. – Я не могу тратить на вас весь день. Остаетесь или уходите?

Аурелия Пердомо вновь окинула глазами унылую каморку, внимательно вгляделась поочередно в лица своих детей, отметила про себя крайнюю бледность дочери и покорно склонила голову.

– Мы остаемся, – выдохнула она.

...
9

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Айза», автора Альберто Васкеса-Фигероа. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Морские приключения», «Зарубежные приключения». Произведение затрагивает такие темы, как «сверхъестественные способности», «повороты судьбы». Книга «Айза» была написана в 1984 и издана в 2013 году. Приятного чтения!