Всем доброго вечера, дорогие зрители!
Присаживайтесь поудобнее со своими смартфонами, о вы, услады моего сердца, заваривайте сладкий чаёк, сейчас расскажу я вам сказку, чтобы сократить бессонные часы ночи.
В прекрасном и коварном городе Багдаде жила старушка Илишу. Жила она в большом и опустевшем старом доме на Седьмой улице, где уже двадцать лет кряду каждый день ждала, когда вернется с войны ее сын, трогательный мальчик, предпочитающий оружию гитару. Давно уже получила она повестку со скорбной вестью, но сердце матери все отказывалась верить. По вечерам беседовала она с иконой Святого Георгия, и Святой Георгий иногда ей отвечал. Соседи лишь смеялись над помешанной старушкой, но разве было ей до этого дело?
На дом Илишу засматривался делец Фарадж ад-Далляль. Смотрел да выжидал возможности, как бы прибрать к рукам недвижимость старушки. А в соседнем доме жил-проживал перекупщик Хади, что спал и видел во сне, как перепродает имущество Илишу да барыши подсчитывает.
Смотрели они оба свысока на долю, выпавшую Абу Анмару, владельцу гостиницы «аль-Уруба». Давным-давно беженцем приехал он впервые в Багдад, работал не покладая рук, чтобы достичь благосостояния. Всю душу вложил в гостиницу, но сегодня его детище приносило одни лишь убытки. В успешной когда-то гостинице теперь проживали лишь четыре постояльца.
Одним из них был молодой амбициозный корреспондент Махмуд. В Багдаде скрывался он от мести влиятельного человека, мечтал о славе, но сомневался, готов ли он ради славы к тяжкому труду. И ждал удачи.
А вокруг шла война. Но не суровая всепоглощающая война, как вы могли бы подумать, о мои чудеснейшие из драгоценнейших, а такая вот затянутая, медленная и вялотекущая война. Не сметала города за раз, не убивала народ тысячами, а потихоньку по ниточке вытягивала жизни, но зато регулярно; довольствовалась малыми терактами, но конца-края ей не предвиделось.
Так они и жили. Что-то взрывалось, дома разрушались, кого-то убивало насмерть, кого-то всего лишь калечило. Вечером возносили славу Аллаху за еще один день, и на следующее утро все повторялось.
И стоит ли удивляться, мои милые читатели, что когда появился ОН, Безымян, сшитый из фрагментов тел погибших в терактах людей, не так уж и испугались славные багдадцы? Не мог он, этот багдадский Франкенштейн, быть пугалом для народа, видящего войну каждый день, он был даже логичным продолжением всего происходящего.
Наш с вами старый знакомец журналист Махмуд говаривал, что есть на свете три типа общественной справедливости: правосудие закона, правосудие свыше и правосудие улицы. Одно из них, молвил он, должно неизбежно настигнуть преступника. И вот в развалинах Багдада, родилось на свет олицетворение правосудия улиц, собранного из тел жертв, с душою невинно убиенного. Горел в нем свет возмездия, и признавал его право и мал и велик, и шли за ним люди, и отдавали они ему свои тела и души.
Шло время, мои сердечные друзья, и стал он задумываться о том, что отделяет его от преступников, и что роднит его с жертвами. Душа его тянулась к мести, но кому мстить, когда все вокруг виноваты? Где грань между добром и злом, где грань между грешником и праведником? И где во всем этом водовороте я?
Но тут застигает нас утро, и я прекращаю дозволенные речи.
И восклицаете вы: «О сестрица, как твой рассказ прекрасен, хорош, и приятен, и сладок!»
Но истинно говорю вам: «Куда этому до того, о чем поведает вам сама книга!»
И вы тогда про себя думаете: «Клянусь Аллахом, я должен знать, чем все закончилось! Теперь-то я должен ее прочитать!»