Цитаты из книг автора «Владимир Захаров»

«…выбросилась она и упала на землю, держа в руках образ. Этот образ в руках – странная и неслыханная еще в самоубийстве черта! Это уж какое-то кроткое, смиренное самоубийство» (Д18, 11; 529).

Надо ли говорить, что то, о чем тревожился Достоевский, сегодня оказалось злободневной явью современного общества, оставившего далеко позади «скромные» лозунги петербургских Клиневичей: загробный порядок, устроенный в рассказе светскими негодями, давно стал посюсторонней правдой существующего мира.

В жанровое содержание его рассказов вошли «мировые», «вековечные вопросы»: об «истине», о совести, о нравственном выборе, о смысле жизни, о «перемене» человека и человечества – их судьбе в мировой истории.

Отсутствие «общей» фабулы в произведении сближало «дневник» с «фельетоном», но только сближало: «фельетонист» зачастую оказывался «романистом», посвящающим читателя в тайны творческого процесса, вовлекающим его в художественное познание действительности.

«Романизация» действительных, литературных и художественных впечатлений вела не к превращению «дневника» в «роман», а к образованию в «Дневнике Писателя» художественных эпизодов: сцен, «картинок», рассказов, анекдотов, воспоминаний, «речей», очерков, фельетонов и т. д. Все они, в том числе и получавшие определенный жанровый статус, в композиции «Дневника» приобретали новое значение – смысл целого (как в романе).

Достоевский «романизирует» судебные дела. Он дает различные жанровые версии «простого, но мудреного дела Корниловой», выдумывает «Фантастическую речь председателя суда» в деле Джунковских; сочиняет причины самоубийства генерала Гартунга:

«Я люблю, бродя по улицам, присматриваться к иным совсем незнакомым прохожим, изучать их лица и угадывать: кто они, как живут, чем занимаются и что особенно их в эту минуту интересует» (Д18, 11; 102).

Факт газетной хроники о самоубийстве швеи Марьи Борисовой

Впечатление «одной дамы» от встречи со столетней становится рассказом «Столетняя», в котором сочетаются две части – «действительная» и вымышленная.

Рассказ о «мальчике с ручкой» постепенно переходит в рассказ «Мальчик у Христа на елке»: