и шевельнулась злость:
– Дарина, а такая светлая мысль, что все происходящее просто-напросто не его дело… В голову вам обоим не приходила?
– Его отец погиб, защищая нас… Еще и года не прошло, – глухо сказала герцогиня.
– Но… если ты почувствовала себя живой, если ты полюбила… Рэм поймет. Должен понять! Я уверена, если бы он…
– Геральд со мной не разговаривает, Миро – тоже. Он говорил с сыном и принял решение отойти в сторону.
– Вот ведь! Мужчины!
– Он прав… Только это не поможет. Слишком… поздно.
Вероника вскочила.
– Я Рэму говорила: жду не дождусь того момента, когда он влюбится. И ему станет плевать на все: на свой титул, на правила, на приличия. На то – вовремя нахлынуло на него это желание или нет! Вот прилетит же этому поборнику хороших манер от Судьбы – зря он ее дразнит!
– Вероника! А что он должен был сделать?!
– Что?! Ежу ясно что! Сделать вид, что не видел того, что его не касается! И за мать порадоваться!
– А Еж… это?
– Это такой великий мыслитель. Из моего мира.
Вот зачем она соврала? Сама не знает. Просто… Просто так. От злости.
– Слишком мало времени прошло. И слишком неподходящий мужчина.
– Для кого неподходящий? Никто, слышишь? Никто не имеет права решать, кто подходит тебе, а кто – нет! Никто! Только твое сердце…
– Геральд поступил, как правильно. Как до́лжно.