Отзывы на книги автора «Петр Вяземский»

Большая часть «Старой записной книжки» - это не просто воспоминания литератора, государственного деятеля и светского льва, князя Петра Андреевича Вяземского, а и еще кратенькие заметки-рассуждения о характерах и жизни известных исторических личностей, о России в целом. Все эти, кажущиеся на первый взгляд бессистемными наброски, в результате создают особую панораму России в лицах. Это своеобразная история Российской империи конца 18 – первой половины 19 века, с четко прорисованными специфическими чертами эпохи.

Перед читателем проходят образы не только поэтов, писателей и критиков (Державин, Херасков, Сумароков, Карамзин, Пушкин, Крылов, Дмитриев, Жуковский, Давыдов, Шишков, Булгарин, Хвостов,..). Весьма интересные характеристики Петр Андреевич Вяземский дает многим своим выдающимся современникам - государственным деятелям, военным, людям науки и искусства.

Не обошлось и без анекдотов, так образы правителей и приближенных к ним лиц автор преподносит, как правило, весьма нестандартно, чередуя в повествовании о них анекдоты и были, успешно нанизывая на канву своего рассказа значительные и не очень исторические события. Причем в данном случае, Вяземский выходит за рамки временного периода своей жизни и с удовольствием путешествует в прошлое. Среди нарисованных им образов такие исторические личности как Екатерина Великая, император Павел I, император Александр I, великие князья, ученый-энциклопедист Михаил Ломоносов, флигель-адъютант императора Апраксин, граф Сперанский, граф Мамонов, граф Растопчин, Орловы, князья и княгини Долгоруковы, Голицыны и Разумовские, масон Новиков, и пр. Впрочем, не только сильные мира сего попали в это интереснейшее «собрание», в него затесались и безымянные представители различных сословий, ставшие героями исторических анекдотов, либо просто поразившие своими поступками или словами автора мемуаров.

Отдельно в «Старой записной книжке» можно выделить размышления автора о системе государственного управления, судопроизводства, различных общественных институтах и процедурах управления. Немало в книге и рассуждений о стихосложении, деятельности различных литературных школ, развитии русского литературного языка, и в этой сфере Вяземский показал себя не просто прогрессивным человеком, но и заглянувшим в будущее провидцем, сумевшим угадать, какие же тенденции будут преобладать в литературном языке. Очень интересна его теория «устной или обиходной литературы», т.е. основанной на живой речи и нравах, поверьях, русской истории, но без вкраплений иностранных литературных традиций.

А уж как автор насмешничает, остроумно, то с легкой иронией, то на грани жесткой сатиры. Достается от него и общественным институтам, и отдельным историческим личностям, а перепадает им в основном за глупость, огрехи в профессиональной сфере и недальновидность. Мемуары князя Вяземского злободневны и сегодня, поскольку мастерски критикуют недостатки, от которых общество и государство до сих пор не смогло избавиться.

Николай Гаврилович выделяет три основных характеристики творчества графа Толстого. Во-первых, это глубокий психологизм. Но психологизм не в плане описания и препарирования каких-то чувств, эмоций, мыслей, а в плане описания их возникновения и протекания, перехода из одной мысли в другую, провоцирования одного состояния другим. То есть описание самого психического процесса, а не только его результатов, как было раньше. Критик считает, что автор добился этого в первую очередь наблюдениями за собой, потому что столь сложные процессы в других, посторонних людях, увидеть и распознать очень сложно. Поклонник метода интроекции, короче.
Во-вторых, это нравственность. Не выстраданная, вымученная, а непосредственная, чистая нравственность юной души, которая тянется ко всему прекрасному, такому же, как она сама. Это то, что есть в человеке изначально, то, что должно быть опять же в самом авторе, чтобы он мог понимать, видеть это и писать об этом.
И, наконец, в-третьих, это художественность. Она заключается в том, что в рассказах нет ничего лишнего. Если Толстой пишет о детстве, то там не будет подниматься каких-то социальных проблем, или описываться быт военных, или обличаться моральные пороки. Просто потому что это рассказ о детстве, и этому всему там не место, ребенок об этом не думает. В его рассказах нет лишних, надуманных персонажей, выбивающихся из общего настроения сцен, всё цельно и органично.
Очень интересная статья. У Чернышевского критику писать получается гораздо лучше, чем художественные произведения, право слово.

Книга эта настолько же необычна как необычен её автор.

Князь Вяземский был умён, имел литературный талант, обладал острым языком и собственным мнением по любому вопросу.
Записные книжки Петр Андреевич вёл не один десяток лет, и по ним можно проследить некоторые изменения в его мыслях, взглядах.

Помимо дневниковых записей, путевых очерков и нескольких писем, в этом томике есть масса размышлений о музыке, литературе, государственном устройстве (Европы и России). А более всего популярны у издателей и читателей исторические анекдоты, собранные Петром Андреевичем в огромном количестве. Эти анекдоты кочуют из одного сборника в другой.

Книга это - некий путеводитель по эпохе первой половины 19 века. Причем, благодаря тому, что князь много путешествовал, то жизнь того времени можно увидеть и в России, и в Венеции, Дрездене, Вене и пр.

В конце тома очень любопытны размышления Вяземского о турецкой войне, которую Россия Николая Первого проиграла. Грустно читать предсказания князя насчет падения Франции как государства, и стойкости России перед революциями.

Пётр Андреевич Вяземский нам известен в первую очередь как друг Александра Сергеевича Пушкина. Слова "Любезный Вяземский, поэт и камергер" невольно остаются в памяти у тех, кто читал стихи великого поэта. Но при внимательном чтении произведений Вяземского обнаруживается, что он не только был другом поэта, но и сам обладал литературным дарованием. Кроме того, он прожил длинную, очень насыщенную жизнь: участвовал в Отечественной войне 1812 года, стал сооснователем и первым председателем Русского исторического общества, членом двух академий - Академии Российской и Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Есть версия, что его рассказы Лев Толстой использовал при написании сцен с Пьером Безуховым во время пожара Москвы.

В книгу включена поэзия и публицистика. Не зная об авторе, многие наверняка считают "народными" слова песни о тройке:

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьётся пыль из-под копыт,
Колокольчик звонко плачет
И хохочет, и визжит.

Тем, кто видел фильм Эльдара Рязанова "О бедном гусаре замолвите слово", запомнилось стихотворение "Я пережил", положенное на музыку А. Петрова. Этот романс исполнил Валентин Гафт (полковник Покровский):

Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия.
Мой горизонт и сумрачен, и близок,
И с каждым днем всё ближе и темней;
Усталых дум моих полет стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.

Не заношусь вперед мечтою жадной,
Надежды глас замолк — и на пути,
Протоптанном действительностью хладной,
Уж новых мне следов не провести.
Как ни тяжел мне был мой век суровый,
Хоть житницы моей запас и мал,
Но ждать ли мне безумно жатвы новой,
Когда уж снег из зимних туч напал?

По бороздам серпом пожатой пашни
Найдешь еще, быть может, жизни след;
Во мне найдешь, быть может, след вчерашний,
Но ничего уж завтрашнего нет.
Жизнь разочлась со мной; она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла
И что земля в глухих своих могилах
Безжалостно навеки погребла.

В романс вошли начало и конец стихотворения. Кстати, написано оно было в 1837 году, когда погиб Пушкин. Позже Вяземский довольно много стихов посвятил теме ухода близких друзей, тяготам старости, мыслям о смерти, например "Эпитафия себе заживо" (1871 г.):

Лампадою ночной погасла жизнь моя,
Себя, как мертвого, оплакиваю я.
На мне болезни и печали
Глубоко врезан тяжкий след;
Того, которого вы знали,
Того уж Вяземского нет.

В критической статье "О злоупотреблении слов", давшей название всему сборнику, Вяземский пишет:

Взгляните в любой журнал. Вы найдёте мысли такого-то, мысли такой-то. Прочитайте их, и вы уверитесь, что у авторов именно мыслей и не достает.

Он анализирует употребление тех или иных слов, приводя замечательные примеры:

По словам Академии Российской, и даже по здравому рассудку, подобострастие означает подверженность тем же страстям. Злоупотребление, давно уже перемешавшее на языке простолюдинов значение слов: страх и страсть, преобратило и подобострастие в боязливую покорность. Предположили, что подобострастный человек есть тот, которому подобает страшиться. От сего злоупотребления вероятно происходит и пристрастный допрос, не означающий допроса, сделанного с пристрастием к той или другой стороне, но допроса, сделанного с пристращиванием.

В светском словаре выражения: добрый малый и добрый человек совершенно поддаются злоупотреблению. Добрый малый обыкновенно называется товарищ, всегда готовый участвовать с вами во всякой пирушке и шалости и обращающийся к вам спиною при первом предложении участвовать с вами в добром деле. Добрый человек, по светскому понятию, есть человек, в коем не достает ни духа на злое, ни души на доброе дело.

В статье "Взгляд на литературу нашу в десятилетие после смерти Пушкина" многие мысли Вяземского вполне применимы к нашему времени:

Один из главных недостатков нашей литературы заключается в том, что наши грамотные люди часто малообразованны, а образованные часто малограмотны.

По большей части пишут у нас те, которым писать нечего и не о чем. Те, которым писать было бы о чём, не имеют привычки или дичатся писать.

В статье "Моя исповедь" (1829 г.) Вяземский рассказывает о том, как и почему в обществе появилось мнение о его неблагонадёжности.

Для читателя этого сборника Пётр Андреевич открывается с новой
стороны - не только как поэт, но и как публицист, наблюдательный и остроумный.

Записки умного человека читать приятно и легко, с его мнением по разным вопросам знакомиться как минимум интересно. А поводов для размышлений сама жизнь и творящаяся вокруг история Вяземскому подкинула предостаточно.
Пишет он о писателях - своих современниках, среди которых и Пушкин, и Лермонтов, и более мелкие фигуры. О светских знаменитостях, чьи имена давно канули в Лету. О декабрьском перевороте и эпидемии холеры, о захвате Польши и нравственных баталиях по этому поводу в творческих кругах... Кое-что из подмеченного острым глазом критика 19-го столетия отлично ложится на современность, и не знаешь, смеяться ли, плакать ли от таких совпадений.
А что до смеха - у Вяземского остёр был не только глаз, но и язычок, так что в своих записках он горазд поддеть и негодного стихоплёта, и глупый обычай, и проч., и проч.
Почитайте, не пожалеете.

Приятно читать записные книжки умных и наблюдательных людей, обладавших, к тому же, отменным чувством юмора. Князь Пётр Андреевич Вяземский - один из таких. Известный острослов и "декабрист без декабря", он не создал значительных литературных произведений, не основал собственного течения в отечественной общественной мысли и не примыкал в полной мере ни к одному из них. Вяземский стал своеобразным летописцем своего поколения. В "Маленькой записной книжке" собраны многочисленные наблюдения, замечания, байки и анекдоты из жизни его современников, как первой величины (Пушкин, Карамзин, Жуковский и др.), так и ныне, к сожалению, забытых. Всем, кто интересуется историей России в 19 веке, литературой и общественной мыслью его первой половины, эта книжка несомненно будет интересна. А если добавить, что некоторые наблюдения поразительно актуальны и в наше время, то она становится вдвойне интересной.

С чужих слов Вяземский - центр притяжения интеллектуального общества: переписка с А. С. Пушкиным, блестящий совет Грибоедову по репликам в "Горе от ума" и т.п.; вот уж были люди в то время!

Однако его собственные слова представляют другую картину - ретроспектива внутреннего круга московских баринов, где больше ценятся связи, приятность и причуды, чем талант и новизна. Давно забытому историей Дмитриеву уделяется столько же внимания, как и Пушкину, записная книжка полна сплетен и пересказов чужих воспоминаний о счастливых екатерининских временах; да, человек был с душком, но гусаром вот какую песню написал! Среди всех особенно обидно было за Сперанского и «Princesse Nocturne». Ладно бы их противоречия были идейными или личными, но мелочные придирки из-за недостатков происхождения или попыток выйти за границы представлений о своих возможностях? Я была об авторе лучшего мнения заочно.

В книге много анекдотов и острот, она послужит хорошим компаньоном к чтению произведений эпохи; многие из тех, кого Грибоедов описывает иносказательно, названы по имени. Также документирован процесс развития поэзии на русском, поиски, нащупывание ритмики и могущества языка. Это, безусловно, плюсы.

Но на мой вкус барства оказалось в книге значительно больше. Кроме того, эта записная книжка и велась "для потомков", лучшие реплики приписаны NN - да уж не сам ли это автор? Ах как остроумен и находчив, кто бы мог подумать))