Цитаты из книги «Мягкая ткань. Книга 1. Батист»

безграничной верой в свои силы, вспомнит это чувство глубокой любви к неизвестности

Мир предстал перед ним во всей своей полноте, во всех возможностях, во всех вариантах пересоздания. И это было чувство, которое он раньше не испытывал, — чувство открытости всем путям бытия, чувство преданности этому миру, чувство любви и покоя.

придется немного поговорить и на эту щекотливую тему, счастье или хотя бы взаимопонимание в постели — основа брака, его земля, почва, на которой растет все остальное, и что, несмотря на вполне понятные ему чувства, как то: скромность, тактичность, деликатность и прочее, он все-таки должен, обязан знать, что она испытывает, и испытывает ли что-то вообще, и как именно, ибо без этого… Ей было жутко неприятно слушать, она отворачивалась. Наконец

Она переживала снег за окном, гибель собаки, пролитый чай и болезнь матушки так сильно, что, казалось, вот-вот умрет сама.

— Видел муравьев? Как они ползут? Они ползут прямо. Все прямо, и прямо, и прямо… Их ничто не может сбить с пути. Неважно, какие препятствия, какие ботинки на них наступают. Они цепляются лапками и переползают эти ботинки. — Ты о чем? — Тебя ничто не может сбить, ты идешь и идешь. Ты какой-то другой. Ты страшный.

Да, этот выбор, о котором он подумал, когда Елена спросила, какую бумагу покупать, вновь появился: выбор между дорогим и дешевым, блестящим и тусклым, нужным и ненужным, мерцали коробки конфет в уютном полумраке пассажей и за версту пахло духами, аккуратно сметали пыль со столов официанты в длинных белых фартуках, свисающих почти до полу, — как будто все старое опять вернулось, но в ка­ком-то другом, надорванном, безумном и неестественном виде, не вызывая никакого чувства, кроме протеста и брезгливого нежелания туда, в это старое, возвращаться.

Между тем именно обычные женщины, самые рядовые, нормальные девушки, девицы, барышни решили судьбу русского революционного движения на всех его стадиях: и в смутную эпоху царизма, и в бурные романтические дни революции 1905 года, и в сверкающем феврале-марте 1917-го. Их обдуманный, страстный, доходящий в своей силе до полного неприличия интерес к мужчинам-ре­во­лю­цио­не­рам и определил в конечном итоге грядущую победу Октября.

В море, говорил себе Даня, нет чувства реального времени, время — это ведь такая странная штука, оно трется обо все углы мироздания, добывается исключительно трением — людей друг о друга, колес о землю, тумана об углы домов, дождевой воды о крыши и деревья, пуль о воздух, ног о землю. Но в море нет углов.