В усадьбе

Рассказ очень поучительный. Для отцов, желающих выдать дочерей замуж, лучше поменьше болтать, чтобы не распугать потенциальных женихов. Для женихов, желающих найти хорошую невесту, поменьше общаться с будущим тестем, не с ним же предстоит жить!
Но такого тестя, как Павел Ильич Рашевич, и врагу не пожелаешь. Мало того, что не умеет правильно вести имение (долги большие скопились), к тому же человек небольшого ума, высокомерен, надменен. Именно из-за таких самодуров социальное и классовое неравенство в России привело страну к революциям 1917 года. Забавно, что знакомые «рассказывали про него, будто он разговорами вогнал в гроб свою жену, и называли его за глаза ненавистником и жабой».
Не представляю, о чём можно говорить с особью, говорящей – «Давайте мы все сговоримся, что едва близко подойдет к нам чумазый, как мы бросим ему прямо в харю слова пренебрежения: "Руки прочь! Сверчок, знай свой шесток!" Прямо в харю! - продолжал Рашевич с восторгом, тыча перед собой согнутым пальцем. - В харю! В харю!»
Чехов в очередной раз показывает, что даже «упоительный вечер в России» может испортить один «нехороший человек».
Фраза – «Если же он садился писать что-нибудь, хотя бы поздравительное письмо, то и в письме выходила брань. И всё это странно потому, что на самом деле он чувствительный, слезливый человек. Уж не сидит ли в нем нечистый дух, который ненавидит и клевещет в нем помимо его воли?»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 086

В усадьбе шел разговор (монолог) на тему межклассовых отношений. Начал его господин Рашевич - ярый противник всех, кто не принадлежит к высшему сословию.

Про Рашевича:

"начинал он (говорить) мягко, с добрыми намерениями, называя себя старым студентом, идеалистом, но ... мало-помалу переходил на брань и клевету и ... критиковал науку, искусства и нравы, хотя вот уже двадцать лет прошло, как не прочел он ни одной книжки, не был нигде дальше губернского города и, в сущности, не знал, что происходит на белом свете.

Причем:

"всегда ему казалось, что он говорит нечто новое и оригинальное."

В этот раз темой для разговора стала невозможность братства и единства обоих классов.

Завел он разговор, начиная с того, что  порода, аристократизм, благородная кровь, белая кость - это не пустой звук, искренне веря в это с точки зрения биологии как дарвинист.

Далее он подобно профессору Преображенскому из "Собачьего сердца" рассуждает о том, что если ты родился "чумазым", то "чумазым" и умрёшь. И всему, что у человечества есть хорошего на свете, мы обязаны только "белой кости", обязаны "правильному естественно-историческому, целесообразному ходу вещей, старательно, в продолжение веком обособляющему белую кость от черной". Ну тут я уже поняла, кого в первую очередь мне напомнил Рашевич. Конечно, доктора Преображенского. Только доктор выражался тактичнее. А практически во всем остальном по межклассовому вопросу - суть та же. Так что всех, кому было жалко Преображенского в "Собачьем сердце", приглашаю пожалеть Рашевича "В усадьбе" Чехова.)))

Так вот. Дальше по произведению. Выясняется, что лучшие люди России, художники, литераторы, композиторы - все представители благородных кровей. Такие как Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Гончаров, Толстой. Хотя стоп! Вдруг выясняется, что Гончаров-то был купцом, не белой кости товарищ. Рашевич тут же подвергает сомнению гениальность Гончарова и готов уже спорить на этот счет. Т.е. его предубеждения не позволяют ему мириться с этим фактом. И Гончарова из этого ряда он сразу вычеркнул.

Все беды по мнению Рашевича тоже из-за "черной кости". То безнравственность, бесчестность, отсутствие идеалов и прочее.

И т.д. в подобном духе.

Поучительным для Рашевича оказался ответ его в основном молчавшего собеседника. Но поучительным не в том плане, что он готов пересмотреть свои мысли на этот счет, а в том, что  он так неосторожно и бестактно поднял этот разговор, предварительно не узнав, с кем имеет дело.

Самое интересное, что у всей этой истории есть есть реальные прототипы.

Эпизод произошел летом в 1887г. Из воспоминаний "К биографии Чехова" А.С.Лазарева:

"Судьба дала мне, гостю Бабкина, два-три факта высокой культурности Киселева. Приведу один наиболее яркий из них. Однажды поздно вечером, около полуночи, когда мы с Чеховым уже собирались спать, из киселевского дома вернулась сестра Чехова <…> среди горьких слез Мария Павловна рассказала, что, отвлекшися от пасьянсов, Алексей Сергеевич Киселев почему-то вздумал завести речь о стремлении крестьянских и кухаркиных детей к ученью, к гимназиям и с возмущением говорил, что власть склонна им мирволить, вместо того чтобы из школ и из гимназий их гнать… Говорил Киселев все это резко и грубо донельзя. Чтобы подчеркнуть всю прелесть этой выходки представителя высококультурной семьи, нужно вспомнить, что дед Чехова был крепостным у Черткова и что если Киселев даже в точности не знал этого обстоятельства, то вообще не мог не знать происхождения Чеховых из крестьянской среды. Выслушав рассказ сестры, Чехов пожал плечами и сказал с досадой:

– И охота тебе было слушать этого дурака!"

Вот и итог, и мораль.